Книга Крокодилова свадьба, страница 62 – Денис Лукьянов

— Давайте я расскажу вам потом, — смутилась Крокодила младшая. — Меня ждут внизу.

Октава спустилась, бесконечно здороваясь с гостями, которые словно бы специально появлялись на ее пути, чтобы услышать заветное «Здравствуйте!» или «Как поживаете?», вышла в пустую гостиную и поняла, что сегодня она не такая уж пустая.

В центре возвели небольшую сцену, даже повесели занавес, все как полагается, а перед этим чудом переносной техники расставили стулья на манер зрительских мест. Теперь уже гостиная не пустовала, отнюдь, нужно было попробовать найти пустое место и протиснуться — а когда сюда придут гости и актеры, то уж точно, мама не горюй.

Октава не стала смотреть на сцену слишком долго и отошла в сторону люка, неожиданно для себя увидев Увертюра, сидящего на стуле, который он поставил спинкой вперед. У ног режиссера в красном пиджачке лежали трубки.

— Ну что, долго вы там еще, господин Пшикс? — крикнул Увертюр в темноту открытого люка. — Смотрите, аккуратнее! Если что-то пойдет не так, ответите у меня головой!

Увертюр рассмеялся таким скрежетом, что, казалось, кто-то гнет рядом листы железа.

— Ладно, шучу, шучу, просто повышения вам не видать. Но я в вас верю, правда! — тут режиссер заметил девушку. — А, госпожа Октава, прекрасное платье! Хотите удостовериться, что все в порядке?

— Да, я очень хочу поговорить с Глицом.

— С кем?

— В смысле, с господином Пшиксом.

Увертюр лукаво улыбнулся и крикнул в открытый люк:

— Пшикс, пошевелитесь и вылезайте, вас тут ждет девушка!

Внизу раздалось какое-то шуршание. Вскоре из люка появился пиротехник — он делал это постепенно, по частям тела, поэтому сначала наружу вылезла голова, потом торс, а потом уже и весь остальной Глиццерин.

— Надеюсь, ты все подключил куда надо? — хмыкнул Увертюр. С его лица не сползала хитрая улыбка, а рыжие бакенбарды делали это выражение еще ярче.

— Да, конечно, — коротко отчитался пиротехник и развернулся к Октаве. — Тебе очень идет.

Та схватила его за рукав зеленого пиджака со все еще стоящим воротничком и отвела в сторону.

— Почему ты не сказал, что тебя могут уволить из-за нашей вчерашней придумки? Или даже понизить — все равно!

Пиротехник замялся с ответом. Ему действительно очень не хотелось бы того расклада, о котором говорил Увертюр, и еще несколько дней назад Пшикс ни за что бы не пошел на такой рискованный шаг. Но что-то изменилось — пришлось отказаться от своей любовницы-работы, потому что…

Да просто потому что, тут и так все предельно ясно.

— Ничего страшного. Может, это к лучшему, — улыбнулся он.

— Но это же так… неправильно. С моей стороны! — Октава продолжала гнуть свое.

— Не обращай внимания, давай лучше к делу, — махнул рукой Глиццерин. — Внизу все готово, в рабочем состоянии, теперь мы ждем лишь шага Честера. Что он там делает?

— То, что должен, бегает и готовит свадьбу. Бальзаме сказал, что платье будут надевать в последний момент — потом все начнется.

— И начнется со спектакля.

— Да.

— Господин Шляпс уже пришел? — посмотрел по сторонам Пшикс.

— Нет, но скоро…

— Ах, Октава, душенька моя, здравствуй! — раздался за спиной женский голос.

Девушке очень, очень не хотелось поворачиваться, потому что она сразу узнала, кто это — но приличия, будь они неладны, обязывали поздороваться.

— Здравствуйте, тетушка Матильда, — все-таки повернулась к гостье Октава, и даже смогла выдавить из себя улыбку. — Глиц, знакомься, это тетушка Матильда. Тетушка Матильда — Глиццерин, мой…

— Можешь ничего не говорить, я все вижу! — хихикнула женщина. — Но лучше все равно расскажите, что и как, мне жуть как интересно!

Тетушка Матильда представляла собой живое воплощение телепередачи «Хочу все знать» — нос ее был настолько длинным, что залезал в абсолютно любые дыры, а бедный Пиноккио, узнай он ее лично, помер бы от зависти. Если тетушка Матильда приходила просто поздороваться, то это затягивалось на несколько часов, разговор включал себя расспросы и допросы, словно приходилось общаться с жандармами, а не с двоюродной тетушкой.

Сама Матильда походила на сухое, растущее в дебрях пустыни, где уже десятилетия не было дождей, дерево с обрубленными ветками, которое туземцы нарядили к местному аналогу Нового Года. Тетушка была тощей и высокой, с сухой морщинистой кожей, шляпой с огромными полями, блином-переростком свисающими вниз, и перьями — весь ее наряд, даже головной убор, украшали разноцветные перья.

— Ну вы же сказали, что все сами поняли, — попыталась отбиться Октава, но это было все равно, что тыкать в танк шпагой.

— Душечка, я приехала сюда из самого Сердца Мира ^[10], мне очень интересно узнать, как у тебя дела и что тут происходит — во всех подробностях! Или, может молодой человек мне расскажет? — Матильда бросила свой любопытный взгляд на Глиццерина. Тот скукожился. — Кстати, стоящий воротник, очень… интересная деталь!

Матильда хихикнула, а Крокодила младшая и Пшикс, как по команде, оба покраснели.

Тетушка собиралась было сказать еще что-то и уже открыла рот, из ее гортани даже вылетел какой-то глубокий горловой звук, но тут позвонили в дверь.

— Ой, простите, мне очень надо открыть, — извернулась Октава, и след ее простыл.

— А меня как раз очень ждет начальник, — Глиццерин еще никогда не был так рад возвращаться в общество Увертюра.

Оставшись в гордом одиночестве, цветастая тетушка Матильда только пожала плечами и хихикнула:

— Эх, молодежь!

Омлетте́ не спал всю ночь.

Вместо того, чтобы хотя бы на секундочку сомкнуть глаза и подремать, он смотрел на свое приобретение, пытаясь собрать все свои остатки силы духа, соскрести их со стенок, собраться с мыслями, найти в себе силы сделать то, что он задумал.

Бывший муж Крокодилы под утро — как и всю ночь — продолжал смотреть на красную карамель на палочке у себя в руке. Это была та самая карамель, которую Карамельный Магнат производил в Златногорске, та самая, что была вне закона, но все равно развозилась по всем семи городам, потому что контрабанда лишь помогает золотым философам циркулировать. Конечно, в умеренных объемах.

Это была та самая карамель, лизнув которую можно делать с магией что хочешь, становиться проводником магических потоков, создавать все: от бутылок вина из воздуха до огромных огненных шаров.

И Омлетте́ всю ночь смотрел на нее, собираясь с силами, чтобы потом, на свадьбе, использовать. Но он читал газеты, да, конечно же читал, и оттого ему было не по себе. Омлетте́ помнил те новости о восстании в столице, в Сердце Мира ^[11], помнил о том, какой случился хаос, какую силу дала людям карамель и что они смогли делать после этого с магией, обычно столь… скучной и бесполезной. Но больше этого бывший муж Крокодилы начитался о последствиях, описанных в газете во всех красках — о тех побочных эффектах, которые почти всегда давала карамель. Омлетте́ помнил строки, рассказывающие, как кто-то обратился в прах после использования карамели, и это даже с учетом того, что предпринял какие-то лично придуманные меры предосторожности.