Книга Эльфийская сага. Изгнанник, страница 149 – Юлия Марлин

— Вы не говорили о племянниках.

— Вы не спрашивали, — резко бросил он.

Лютый зарычал. Два алых глаза блеснули из-под белоснежных век.

Его тон смягчился:

— Эджиннал и Агата.

Парень переломил сухую ветку и подбросил жадным, урчащим огонькам. Серо-черные гребни облаков оплела зубчатая цепь. Треснул гром.

— Я беспокоюсь за них. И за сестру. — Его кулаки сжались. — Брегон безумен. Он не ведает, что творит. Он опутал подданных оковами страха. Его руки сожжены кровью невинных. Он восстал против Теней Запада, не понимая, что ведет народ к краю. Он лишил жизни многих благородных господ, — Габриэл вспомнил друзей, соратников, бывшую невесту, что были преданы ненасытному Серому Страннику с косой, и боль пронзила его сердце, — а теперь мечтает умертвить равнину Трион.

— Кто-то был вам не безразличен? В жизни до изгнания?

Проницательность Арианны не понравилась шерлу. Но искра его ярости тут же погасла, уступив равнодушию.

— Не будем ворошить прошлое. Вы были правы — так лучше для всех.

… Ужинали в молчании. У каждого было над чем поразмыслить.

— Господин, — ясный голос Арианны прозвучал в тот момент, когда Габриэл засобирался в дозор, — я давно хотела сказать…

Он плавно обернулся и застыл обломком несокрушимой скалы.

— Я признательна за брата. Плен и пытки едва не сломали Эридана. Я видела, как с каждым днем его глаза тухли, тело чахло, а душа высыхала. Он слабел и угасал, а я ни чем не могла помочь. Когда он пошел к вам в ученики, его дух воспрянул, а в затухавшем сердце вспыхнул огонь. Видели бы вы, как он был счастлив, когда впервые мне сообщил, что утром отправится с учителем на первый урок. Как бы трудно ему не было постигать бэл-эли — ваша опека спасла его от ранней гибели.

Парень улыбнулся, порывисто развернулся и шагнул в дождь.

* * *

Пронзительный крик настиг их у скалы, торчавшей из соснового бора правильной пирамидой. В солнечную погоду ее склоны блестели, как полированные зеркала, а в такую мрачную и дождливую, как сейчас, лишь тускло отблескивали размытыми очертаниями сосен и елей.

Габриэл остановился. Клинок в звездных искрах лег в ладонь. Другой он призвал Арианну замереть у него за спиной. Волк нырнул в подлесок, угрожающе рыча. Больше двух дней они двигались лесами на юг и ни разу не напали на след волкодавов. Утром третьего ветер сменился и с ворохом облаков принес ароматы горячего пепла и пролитой крови. Огненные твари бродили где-то поблизости.

Из-за высоких и необъятных, как языческие башни стволов послышался треск пряных иголок и загнанное дыхание бегущего существа. Габриэл сделал шаг, поднимая блеснувшую сталь. Тяжелые длинные рукава его мокрого полукафтанья обвисли спущенными парусами.

Но вместо врага из можжевеловой гущи появился ребенок. Девочку — эльфийку сотрясала дрожь; она рыдала, размазывая по серебристому личику грязные слезы. Ее босые, почерневшие ноги спотыкались о кочки и мшистые камни. Серо-серебристые волосы и порванное платье оттенка весенней листвы присыпали тлевшие клочья пепла. В расширенных от ужаса глазах стыл ужас.

Едва она выскочила, над макушками сосен поплыли клубы черного дыма.

— Милая, — прошептала Арианна и бросилась к ребенку. — Что случилось? Ты ранена?

Та рыдала, не в силах объясниться.

— Как твое имя?

— Ф… Фе… Фенара, — провыла эльфийка, опускаясь на листья.

— Не плачь, Фенара, — Арианна села рядом.

Из леса все отчетливее слышались злые, каркающие крики, конское ржание, треск пламени и холодившие душу звериные хрипы, будто выкованные из дыхания Ледяных океанов или слепленные гневом вулканических жерл Ий-Дъий.

— Останьтесь здесь, — приказал шерл.

Лебедь пересеклась с грозным взглядом его голубых глаз и кивнула.

— Береги их, — повелел он хэллаю, сверкавшему алыми фонарями — зрачками из зелени хвойного бора.

— Будь острожен! — Ветер бросил девичий крик в спину воина, метнувшегося в хвою.

Он не обернулся, лишь махнул благородным лезвием неназванного клинка и пропал в серебре печального вечера.

… Близкий закат окрасил лесную опушку в кровавый оттенок. Прямо за ней, вдоль побережья тихого пруда, догорали и плавились камни и бревна павшего эльфийского поселения, где пепельно-бурые тени теснили горстку лесных эльфов к расколотому надвое древу. Правее дымилось пепелище, по которому в облаке не тающей пыли, бродила четверка кохейланов. Сидевшие в седлах (спрятав лица под роскошными капюшонами) громко смеялись и осыпали светлых эльфов ругательствами.

Первыми его учуяли балрады. Чудовища из огня и пепла зашлись в яростном кашле и, бросив пленников, метнулись к прогалине.

— Мальтифис? — Грубый окрик заставил вожака ищеек замедлить бег.

Всадник лихо развернул кохейлана, уронив левую руку в перчатке на ножны. Правую с изломанным запястьем он берег, прижимая к груди. Трое солдат последовали примеру командира: первый обнажил клинок, второй и третий вскинули узорные луки, молниеносно наложив на тетиву стрелы с черным оперением.

Бузинный ветки затрещали и осыпались каплями росы, стебли чистотела с гулким хрустом полегли к земле — в полусвет закатного зарева выступил Он. Его отличала благородная внешность. Роскошный наряд серебрился узорами народа Рассвета, в заплечных ножнах темнел великолепный клинок. Весь облик незваного эльфа дышал неукротимой смелостью и мужественным самообладанием, внушая невольное восхищение и трепет.

Волкодавы обступили путника и ощерились, вздыбив шерсть на загривках. Они долго плевались слюной, всаживали когти в размокшую почву, и били распущенными хвостами, но не посмели напасть. Невозмутимый воин направился к сородичам с кошачьей грацией и балрады послушно уступили ему дорогу, виновато отводя кипящие морды.

Командир откинул капюшон и расхохотался:

— Шерл Габриэл? Вот это встреча!

Габриэл криво улыбнулся, потому как тоже узнал командира королевских ищеек. Керл, сын Клианна. Солдат, посмевший поднять руку на Аинуллинэ, когда та оплакивала смерть сына; брат Эрла Плетки — надзирателя и изувера, страшно пытавшего заключенных и находившего в этом особое удовольствие. Габриэлу довелось столкнуться с Керлом и по эту сторону решетки и по ту, и он прекрасно помнил, насколько черно было его отравленное ненавистью к Верхнему Миру сердце.

— Иссиль свидетельница, я знал, ты не сдох, любимец Теобальда! — Прошипел Керл сквозь зубы. — Как ты спасся из Мертвого леса? Говорили, ты был тогда при смерти.

Звонко воспела тетива. Стрела сорвалась в полет. Неназванный клинок взлетел и пал сполохом темного огня — разрубленное пополам древко исчезло в траве.

— Не стрелять! — Проревел Керл. — У нас старые счеты.