Книга Эльфийская сага. Изгнанник, страница 55 – Юлия Марлин

Чистейшая сталь поймала свет, по лезвию перетек слепящий огонек; черное полупрозрачное навершие полыхнуло серым отсветом.

— Это Эттэль. Меч, изготовленный Бри Хафенкелем.

— Легендарным мастером из провинции Мали-Дагонэ? — Воскликнул мальчишка. Имя Бри, овеянное легендами, не сходило с уст нынешних кузнецов и ставилось в пример их подмастерьям.

Теобальд важно кивнул:

— Он принадлежал твоему отцу. Перед гибелью Бриэлон его отдал и просил вручить тебе, когда ты станешь его достоин. День настал.

— Благодарю, повелитель, — не отрывая глаз от благородной стали, пролепетал ученик.

— Отныне клинок древнего рода принадлежит тебе. Взмахни им. Слейся с Эттелэм. Прочувствуй его смертоносную мощь. Ощути тайную силу, скрытую в лезвии.

Сжав обсидиановую рукоять крепче некуда, Габриэл взмахнул. Лезвие рассекло воздух совершенно бесшумно. Крутанув в руке Эттэль, он улыбнулся. Меч был легок, тонок, идеально сбалансирован и очень удобен в ближнем бою.

— Это не все. — Продолжал король, довольно щурясь. — Издревле наши мудрые мастера создавали мечи-ловушки. Размахнись посильнее и познай секрет двух оружий, спрятанных в одном.

Габриэл взмахнул легким, как перо клинком и почувствовал нежный шелест в рукояти — клинок разделился на два абсолютно одинаковых творения.

— Это Веттель. Брат-близнец Эттэля.

Удивленный метаморфозой, ученик перехватил Веттель за рукоять и поразился его благородной красоте, достойной занять место у трона самого Властелина Над Облаками, ибо «близнец» обладал еще более тонкой сталью и сиял подобно сумеречной луне.

— Мечи мастера Хафенкеля — наследие нашего народа. Храни их, мой мальчик. — Торжественно произнес Теобальд, расправляя плечи.

— Я сохраню их, повелитель, — поклялся юный Габриэл, на лице которого плясали синие сполохи благородной стали. — Сохраню их…

… Нестерпимая боль в правом боку смыла детское воспоминание, как волна, нахлынувшая на песчаный брег Ий-Дъий, и толчком выбросила из полузабытья. Габриэл очнулся и зашипел; дернулся — схватить за горло того, кто причинял боль, но не тут-то было — запястья и лодыжки обвивали стальные цепи, а спину холодил камень. Оказалось, его приковали к столу где-то глубоко под землей — в душном, залитом жаром огней и металлов помещении. Некто неизвестный прижигал ему рану, схваченную в недавней битве, и его кожа шипела и пузырилась. Несло смрадом горелой плоти и крови. Над потолком курилось марево легкого полупрозрачного дымка.

— Жги его, жги! — Шипел над ухом знакомый голос. — Сильнее, сильнее!

Габриэл скрипнул зубами — каленый прут отняли от раны, но надолго ли. По лбу и вискам катился пот, щеки облепили мокрые пряди, густые ресницы слиплись от крови. Разлепить их оказалось не просто — даже с третьей попытки парню это не удалось.

Сбоку — в огромных раскаленных печах трещало пламя и по пропитанному запахами пота, крови и испражнений помещению растекался жар. Звякнуло железо — тот, некто, окунул прут в кипящий огонь и вяло поворошил угли. Значит, вернется прижечь рану повторно.

Знакомый эльфийский голос захрипел:

— Дайте-ка мне! Я сам!

Определенно, он уже слышал этот голос. С памятью на лица темные «не дружили», но упрекнуть народ подземелий в отсутствии тонкого слуха у Верхнего Мира язык бы не повернулся. Сумеречные эльфы доверяли ему больше, чем глазам, а потому — раз услышав голос, уже никогда не забывали его оттенков, тембров, интонаций и хрипотцы. Они искусно и безошибочно выделяли грубые, с одышкой голоса орков, шелестяще-легкие и звонкие переливы светлых эльфов, колючие и жесткие вопли гоблинов, грозные, рявкающие интонации гномов, вибрирующе-цокающие голоса цвергов, визгливое ведьминское рычанье.

— Лорд, дайте мне!

— Его Величество велел не пытать пленника, а остановить кровь, — грозно ответил незнакомец. Голос принадлежал королевскому лекарю из высокородных господ.

— Проклятье, — сплюнул первый и ушаркал куда-то в пелену.

Габриэл выдохнул, собрал все силы и разлепил ресницы.

Первое, что бросилось в глаза — шершавый и закопченный потолок, забрызганный бурыми пятнами; далекие стены скрадывал сумрак, большие каменные печи чадили где-то по сторонам. Слева и справа располагалось еще несколько подобных столов — в изголовье и ногах поблескивали стальные кандалы с крупными кольцами.

Габриэла передернуло — наверняка, на одном из них Эрл и Брегон пытали того юного эбертрейльца с пепельными волосами и зелеными глазами. Наверняка, они пытали здесь и других, многих других… Сотни и тысячи загубленных безвинных жертв, перемолотые кровавыми жерновами эльфийской гордыни.

Из мрака и гнева молодого шерла вывел склонившийся над ним темный эльф в богатой шелковой мантии. Так и есть — лекарь, лорд Маримор.

— Я прошу прощения, шерл Габриэл, — смущенно молвил лекарь. — Вас пришлось сковать, чтобы вы ненароком не покалечили меня. Рана серьезная, а в вашей ситуации нормальной помощи вам не окажут, поэтому…

Лекарь поднял раскаленный прут, истекавший кудрявыми струями пара, и тяжело вздохнул.

— Делайте, что должны, — процедил Габриэл, закрывая глаза и мысленно готовя тело к новой обжигающей волне боли.

— Да, господин. Прошу прощения.

* * *

— Интересно, он живой?

— Был бы он мертвым, бросили бы они его сюда.

— Что-то исчадия совсем озверели, — легкий свистящий вздох и лязг цепей, — хватают и своих и чужих, заковывают, пытают, швыряют в подземелья без чувств.

— Не-е. Стражи говорили, этого темного не пытали, так только, раны прижгли, чтоб кровью не истек.

— Не пытали? Ну, да. Ты посмотри на него. До сих пор сладковатый запах паленой кожи стоит. А он здесь уже вторые сутки лежит, между прочим. Может, все-таки умер?

Снова лязг цепей, шорох по камню, шелест и шлепки.

— Нет, — голос второго. — Вон, шевелится. Сейчас очнется. Лучше отойти.

Ледяная вода, стекающая с острых потолочных сводов, капала ему на лицо, стекала по лбу к вискам, по щекам — на подбородок. Габриэл поморщился, ощущая под собой сырой пол. Руки и ноги оплетали цепи — Брегон так боялся, что, даже бросив его под замок, кандалы приказал оставить.

Шерл пошевелился — правый бок отозвался ноющей болью, и все же он был благодарен Маримору. Не сделай того, что сделал лекарь, Габриэл уже скитался бы среди Белых Духов Арвы Антре, стремительно приближаясь к Последним Вратам.

Открыл глаза. Ранящий факельный свет стелился по стенам и потолку черно-рыжими огнями, выхватывая неброские очертания, полупятна и размытые бесформенные силуэты пленников, шелестевших цепями в соседних камерах. За толстыми скользкими стенами темницы лязгала охрана. Вдалеке гудел уличный шум: цокали копыта, перекрикивались работяги, дули кузнечные меха, скрипели телеги, наполненные драгоценной подгорной рудой маэ-ро, из рудников возвращались пленные.