Книга Воин Арете, страница 8 – Джин Вулф

– А я живу по ту сторону рынка, – сказал он. – Нельзя ли мне немного передохнуть у вас и выпить с вами вина? От ходьбы у меня культя разболелась. – Он кивнул на свою искалеченную ногу. – Я был бы вам очень признателен.

Я сказал, что он может оставаться у нас сколько угодно, и спросил, какого он мнения о моем мече.

Эгесистрат долгое время провел на стене, наблюдая за полетом птиц ^[12]. И теперь говорит, что наше плавание будет успешным и поэтому он отправляется с нами. Гиперид пытался узнать у Эгесистрата, найдем ли мы того человека, за которым гонимся, сумеем ли доставить его к Ксантиппу и как экклесия ^[13] наградит нас за это; однако Эгесистрат не ответил ни на один из этих вопросов под тем предлогом, что говорить больше, чем знаешь, значит самому себе рыть яму. Мы с ним потом еще немного побеседовали, но теперь он уже ушел.

Странная вещь случилась, когда мы – чернокожий, Ио и я – в первый раз пили с ним вино; я этого понять так и не смог, так что просто опишу здесь все это, не высказывая собственной точки зрения.

Мы сидели и болтали, а я между тем почему-то все чаще возвращался мыслями к своему мечу. Утром, надевая чистый хитон, я видел его – он лежал на сундуке; и потом он мне тоже без конца попадался, когда мы с чернокожим укладывали вещи; но тогда я особого внимания на него не обращал. А сейчас я с трудом мог усидеть на месте: мне все казалось, что его у меня украли.

А потом вдруг подумал, что этот меч, должно быть, непростой, и Эгесистрат, наверное, мог бы многое прояснить на сей счет.

Как только мы смешали вино с водой, я встал, сбегал в свою комнату и принес меч. Я уже собрался передать его Эгесистрату, но тот вдруг ударил меня по руке костылем, и меч упал на пол. Чернокожий вскочил и замахнулся табуреткой, Ио закричала.

Только Эгесистрат продолжал спокойно сидеть и даже с места не двинулся.

Он велел мне поднять меч и убрать его в ножны. (Меч так глубоко вонзился острием в пол, что пришлось вытаскивать его обеими руками.) У меня было странное ощущение, будто я только что проснулся после глубокого сна.

Чернокожий что-то кричал мне, тыкая пальцем в вино, затем громко заговорил с Эгесистратом, указывая на меня и на потолок. Эгесистрат пояснил:

– Он хочет напомнить тебе, что гость священен. Боги, говорит он, накажут того, кто зовет незнакомого человека в дом, а потом без причины причиняет ему вред.

Я растерянно кивнул.

– Латро же все забывает! Иногда… – прошептала Ио.

Но Эгесистрат жестом велел ей умолкнуть.

– Латро, что ты хотел сделать? – спросил он.

Я сказал, что хотел лишь показать ему меч.

– И по-прежнему этого хочешь?

Я кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – В таком случае я погляжу. Вынь его из ножен и положи на стол.

Я сделал, как он сказал. Он возложил обе руки на клинок и закрыл глаза.

Так он сидел довольно долго – я успел как следует растереть ушибленную руку и допить вино, прежде чем он снова открыл глаза и снял руки с клинка.

– Ну и что? – спросила Ио.

Мне показалось, что Эгесистрата бьет дрожь.

– Знаете ли вы, – сказал он, – что божественное прикосновение оставляет неизгладимый след и может передаваться, как передается болезнь?

Мы молчали.

– Да, это так. Прикоснись к прокаженному, и вполне можешь потом тоже заболеть. Кончики твоих пальцев побелеют или на щеке – там, где ты ее почесал, – появится пятно… Так и со следами богов. В Речной стране есть храмы, где жрецы, окончив службу, обязаны вымыться и переодеться, прежде чем покинут храм, хотя боги, в большинстве случаев, на службе в храме не присутствуют. – Эгесистрат вздохнул. – Этим мечом, я думаю, некогда владел какой-то бог. Может быть, не самый могущественный, но бог! – Он вопросительно посмотрел на меня, но я лишь покачал головой. – Ты им кого-нибудь убивал, Латро?

– Не знаю, – сказал я. – Наверное.

– Ты убил им нескольких спартанцев… – начала было Ио, но зажала себе рот ладошкой.

– Он убивал спартанцев? – переспросил Эгесистрат. – Мне ты можешь сказать об этом без опаски: я им вовсе не Друг.

– Нескольких рабов Спарты, – объяснила Ио. – Они нас однажды захватили в плен, но сперва Латро и чернокожий многих из них уложили.

Эгесистрат пригубил вино.

– Это, по всей видимости, было далеко отсюда?

– Да, далеко. В Беотии.

– Это хорошо, потому что мертвые тоже могут ходить. Особенно те, что пали от этого клинка.

Я вздрогнул и оглянулся, услыхав шаги Гиперида. Он был удивлен, увидев в нашем доме Эгесистрата, но я представил их друг другу, и Гиперид радушно приветствовал гостя.

– Надеюсь, вы извините меня за то, что я не встаю, – сказал Эгесистрат.

– У меня ноги нет.

– Конечно, конечно! – воскликнул Гиперид. Чернокожий принес ему табуретку, и он сел. – Я тоже чуть не охромел – все ноги себе отбил, целый день по городу мотаюсь.

Эгесистрат понимающе кивнул:

– А знаешь, я ведь и еще по одной причине должен перед тобой извиниться. Представляя меня, мой друг Латро сказал, что я Эгесистрат с Закинфа. Это правда; я родился на этом острове, там и вырос, только по-настоящему я Эгесистрат, сын Теллиаса… – Гиперид вздрогнул. – А еще больше я известен как Эгесистрат из Элиды.

– Так это ты был прорицателем и советником Мардония в битве при Платеях? – вымолвил Гиперид. – Это ты советовал ему не наступать?… Мне говорили…

Эгесистрат утвердительно кивнул и спросил:

– Неужели, по твоему мнению, это означает, что я преступник? Если так, то я в твоей власти. Эти люди послушны тебе, и один из них вооружен мечом.

Гиперид глубоко вздохнул.

– Мардоний мертв. Думаю, не стоит беспокоить мертвых.

– Я бы тоже не стал. Пусть покоятся с миром.

– Если мы станем мстить всем, тогда придется, например, почти все население этого города обратить в рабство. Кто же останется? Кто будет защищать стены от воинов Великого Царя? Даже сам Ксантипп так считает.

Я наполнил чашу вином и подал ему.

– А не знаешь ли ты, как экклесия намерена поступить в отношении Фив? – спросил Гиперид. Эгесистрат лишь головой покачал. – Они хотели сровнять наш город с землей! И продать всех жителей Беотии в рабство финикийцам в пурпуровых плащах. Я вообще-то кожами торгую. В мирное время, конечно.