Онлайн книга «Абиссинское заклинание»
|
Ну да, он вышел из фургона вслед за убийцей. Все ясно: этот тип нашел Рому, и тот ведет теперь его за мной. Надо же, я думала, что он просто козел, а оказалось, что еще и подлец. Ну, угрожал этот «пупс» ему, конечно, вон и сейчас придерживает, но не бил же и не пытал. Ромочка бодро так топает, целенький весь, толстенький. Трус несчастный! Если бы не устроил скандал в ресторане, я бы не влипла в такой кошмар! Ладно, об этом после подумаю, сейчас нужно уносить ноги. Я собрала все свое мужество, перелезла через подоконник и двинулась по карнизу, прижимая к себе чемодан с вещами. Карниз был узкий, в полкирпича, на него едва помещалась моя нога… я медленно двигалась вперед приставным шагом… Кажется, я уже говорила вам, что не боюсь собак. Но собаки – это одно, а высота – это совсем другое… высоты я боюсь, ужасно боюсь! Но другого выхода у меня не было… Главное – не смотреть вниз! И я старалась не смотреть, но глаза меня не слушались, бездна под ногами так и притягивала мой взгляд. Там, далеко внизу, суетились крошечные человечки, похожие отсюда на насекомых. Там, внизу, стояла машина убийцы. А сам он уже скрылся в подъезде. Нужно торопиться… Чемодан ужасно мешал. Бросить его, что ли? Еще несколько шагов… еще несколько… Наконец я добралась до края соседней крыши, перешагнула через нарядный заборчик и оказалась на площадке, оборудованной соседом-художником. Два шезлонга, складной столик… Я перевела дыхание, уняла бешено бьющееся сердце. Но расслабляться нельзя, убийца все еще близко! Окно, выходящее на крышу, было закрыто. Я подошла к нему, заглянула внутрь. За этим окном была большая комната, точнее – мастерская художника. Возле стен были сложены стопки холстов, посредине, около мольберта, стоял сам художник, бодрый бородатый дядечка лет пятидесяти. В руке у него была большая кисть, которой он время от времени решительно тыкал в холст, как копьем. Напротив художника, на низеньком диване, лежала толстая голая женщина с круглым розовым лицом – модель или натурщица. Я постучала в стекло костяшками пальцев. Художник удивленно оглянулся, увидел меня, поставил кисть в большую, замазанную краской банку, вытер руки о блузу, подошел к окну, что-то проговорил – не было слышно ни звука, только губы беззвучно шевелились. Я знаками показала ему, чтобы открыл окно. Он так и сделал, открыл створку окна и удивленно спросил: – Ты кто такая? Как ты сюда попала? – Прилетела, – ответила я, улыбаясь, – вообще-то я – как Карлсон, живу на крыше… – Карлсон, насколько я помню, был мужчина в самом расцвете лет! – парировал художник. – Карлсоны бывают разные! Ну, можно я просто пройду через вашу квартиру? – А, вспомнил, ты – соседка, там еще такой парень толстый живет! Ну проходи, раз надо. Нет проблем… но вообще у тебя интересная фактура. Ты не хотела бы мне как-нибудь попозировать? Я бы тебя охотно увековечил! – Ну, может, как-нибудь, когда-нибудь… – Ладно, будешь еще пролетать мимо – залетай! Я прошла через мастерскую. Натурщица, воспользовавшись паузой, села на диване и закурила. На меня она не обратила ни малейшего внимания. Проходя мимо мольберта, я из любопытства взглянула на картину, над которой работал сосед. На холсте было изображено что-то, отдаленно напоминающее гибрид белого африканского носорога и механической сноповязалки и ничуть не напоминающее натурщицу. Впрочем, я не разбираюсь в современном искусстве… На мой удивленный взгляд художник привычно ответил: – Я так ее вижу! Он вывел меня в коридор, показал на дверь и повторил: – Ну, будешь пролетать мимо – залетай… – Спасибо тебе! – от души сказала я, вышла на крутую темную лестницу, поспешно спустилась по ней и через пару минут была на улице. К счастью, этот подъезд выходил на другую улицу, так что я не встретилась с убийцей. Роман открыл дверь своими ключами, вошел в квартиру и фальшиво-бодрым голосом проговорил: – Аленка, ты дома? Я пришел! Он тут же подумал, что, если бы Алена была дома, то она сразу же заподозрила бы неладное, потому что даже поначалу никогда он не называл ее Аленкой, а уж потом и вовсе обзывался по-всякому. Совесть подняла было голову, но Рома тут же ее придавил и позвал ласково: – Девочка моя, ты где? Ему никто не ответил. «Пупс» проскользнул следом за ним, закрыл входную дверь, быстро заглянул в одну комнату, в другую, вернулся в прихожую. Роман стоял посреди прихожей, как соляной столп. – Где она? – зло прошипел «пупс». – Ты же сказал, что она должна быть дома! – Я… я не знаю! – Думай! Думай, а не то… – И страшный человек снова продемонстрировал свой нож. Рома встрепенулся, вошел в комнату, заглянул в один шкаф, в другой и наконец проговорил: – Она ушла… ушла от меня. Нет ее вещей. – Похоже, ты не очень расстроился? Рома промолчал. – Ну, тогда думай – куда она могла уйти! – Я… я не знаю… Страшный человек сверкнул глазами, потянулся за ножом – и Роман поспешно залопотал: – Я правда не знаю… у нее нет своего жилья… не представляю, куда она могла пойти… – Родители? – У нее, кажется, только мать… где-то далеко… я ее в жизни не видел… – Допустим, я тебе верю. А что вообще ты о ней знаешь? Где она работает? Что она не в твоей фирме – это я уже знаю… а вообще – она что, жила на твоем содержании? Что-то не похоже… – Нет, конечно… она репетитор, уроки дает малолетним обалдуям. – Хорошо, а адреса этих обалдуев ты знаешь? – Откуда… – Рома пригорюнился. – Я никогда не интересовался… – Это плохо… – протянул «пупс», и его интонация очень не понравилась Роме. Он понял, что сейчас его будут если не убивать, то бить уж точно. И хорошо, если не ногами. И тут его осенило: – Нет, одного ее ученика я знаю! Петя, Петя Самохин! Это ведь в фирму его отца Алена меня устроила! При этих словах Рома снова испытал угрызения совести, но быстро и привычно их загасил. Ведь это отец Пети взял его на работу в свою фирму, от него зависело благосостояние Романа, его новый статус приличного, высококлассного специалиста… |