Онлайн книга «Ночь, с которой все началось»
|
* * * День четвертый, Тель-Авив Встреча с Ноа вдохновила Дженис. Мысль о том, чтобы снова разоблачить тайны банка JSBC, оказалась необычайно возбуждающей. В редакции соединение недостаточно безопасно; можно было бы воспользоваться вай-фаем дома престарелых, но к нему она уже подключалась накануне и опасалась, что, если будет подолгу здесь торчать, то рано или поздно привлечет чье-нибудь внимание. Она заскочила в автобус и воспользовалась возможностью как следует обдумать способ действий. Лучше всего будет подключиться через другие серверы, хорошо защищенные и расположенные далеко от Тель-Авива. И она знала, к кому для этого нужно обратиться. Автобус уже подъезжал к ее остановке. Дженис принялась рыться в сумочке, пытаясь, как обычно, найти ключи; и, как это часто с ней случалось, не нашла. Тогда она обшарила карманы куртки и, выудив бумажный носовой платок, уже собиралась его выбросить, как вдруг почувствовала укол сомнения и развернула его. Кто бы мог подумать, что обычный клочок бумаги окажется такой ценностью! Ноа ухитрилась передать ей реквизиты перевода так, что она этого не заметила. Подумав о том, как рисковала ее подруга, чтобы вынести эти сведения с военной базы, Дженис ощутила что-то похожее на вину. Выйдя из автобуса, она бросилась к дому и забарабанила в дверь, чтобы Давид услышал ее из мастерской и открыл. – Ты совершенно невыносима, – обругал он подругу, впуская ее в дом. – Когда закончишь с любезностями, можешь оказать мне огромную услугу? – По-моему, я только что ее оказал, оторвавшись от работы. – Давид, – взмолилась Дженис, положив сумку, – это правда очень важно. Он поднял бровь и смерил девушку взглядом. – Ладно, пойдем в мастерскую, объяснишь, что тебе нужно, пока я пишу, и будем считать, что ты меня не отвлекала. В святая святых обычно не допускался никто, но художник, принявший невинный вид, рассчитывал поразить подругу вершиной своего творчества – портретом в полный рост, на который как раз наносил последние мазки. Он встал перед мольбертом, взял тонкую кисть и добавил на холст красную точку, с нетерпением ожидая реакции. Но Дженис смотрела не на него и мыслями витала далеко отсюда. – Слушаю тебя, – ровным голосом произнес Давид. – Ты по-прежнему в хороших отношениях с тем типом, живущим над магазинчиком на углу? – Не знаю, о каком таком типе ты говоришь! – раздраженно ответил он. – Ну как же, красавчик, лет тридцать, старая «веспа», соломенная шляпа, носит гавайские рубашки и… – Кто тебе о нем рассказал? – оборвал ее Давид. – Ты, кто ж еще? – Не стоило мне этого делать, все в прошлом. И вообще мои отношения тебя не касаются. – Только не тогда, когда они ввергают тебя в такое уныние. На самом деле меня интересуют сим-карты, которые он продает из-под полы, ты похвалялся, что встречаешься с нарушителем закона. – Может быть… но это было мимолетное увлечение, на один вечер, ну ладно, на несколько. – На несколько недель, – поправила Дженис. – А в себя ты приходил несколько месяцев. – Ну тогда ты знаешь ответ на свой вопрос. Нет! Дженис ничего не сказала, прекрасно зная, что ничто так не выведет Давида из себя, как ее молчание. Она была уверена, что в этой игре победа за ней, терпением он не отличался. – Ну?.. – Художник со вздохом отложил кисть. – Можешь ему позвонить? Я хотела бы купить у него симку, за его цену. Ну то есть, если у тебя получится сделать так, чтобы он меня не разорил, буду благодарна вдвойне. – Да плевать я хотел на твои чертовы симки, я тебе о своей картине говорю! Дженис закатила глаза и подошла к картине. На холсте метр пятьдесят на метр маслом изображена женщина на шезлонге. Теплые тона дышат радостью, чего нельзя сказать о выражении ее лица. Ярко-красные губы придают героине невероятную чувственность. На заднем плане терраса и далекий пейзаж с морем на горизонте, синева которого насыщенностью превосходит небо, занимающее половину полотна. – Великолепно! – воскликнула она. – Не преувеличивай, ты так не думаешь. – Если бы мне не нравилось, я бы так и сказала. Потрясающе. Кто это прелестное создание? – Ты! Дженис зажала рот рукой, чтобы не засмеяться. – Убирайся, видеть тебя не могу. – Да нет, просто… Я совсем голая. – Ну, когда ты загораешь в саду, ты не слишком одета! Дженис кивнула. – Что тут скажешь, впечатляющая работа, на Матисса похоже. – Для художника сравнения всегда обидны, ну да ладно, прощаю. Тебе правда нравится? – Еще раз тебе говорю, блестяще. – Сколько денег должно быть на карточке? – вздохнул Давид. – Столько, чтобы хватило на часовой звонок за границу. – И когда она тебе нужна? – Сейчас. – Ладно, посмотрим, что можно сделать. Но имей в виду, что с моей стороны это подвиг! – добавил Давид, выходя из мастерской. До нее донеслись отголоски разговора из-за двери – сначала почти шепотом, потом в полный голос. Взрыв хохота – и через несколько мгновений Давид вернулся. – Тебе повезло, он у себя. Можешь сходить в магазин и забрать свою симку. Она обойдется тебе в триста пятьдесят шекелей, то есть почти даром. Возьми деньги из жестянки на стеллаже над мольбертом; я так полагаю, у тебя в карманах пусто. Если соберешься вернуть, добавь сотню сверху, мне пришлось пригласить друга на ужин, чтобы отблагодарить за услугу. Дженис подпрыгнула и смачно расцеловала художника. Встав на цыпочки, дотянулась до жестянки, вытащила четыреста шекелей, пообещав купить Давиду сигарет, и уже на пороге обернулась: – По-моему, ты все-таки немного польстил моим формам. – Проваливай! – заорал Давид. Добежав до угла, забрав сим-карту и вернувшись, Дженис немедленно вставила ее в телефон и позвонила на окраину Киева. – Какая муха вас всех ужалила? – озабоченно спросил Виталик. – Почему ты спрашиваешь? – Раз ты звонишь мне с такой линии, значит, у тебя проблемы… или тебе понадобились мои заслуги. Дженис объяснила Виталику, что собирается сделать, и сообщила цифро-буквенный код, который ей дала Ноа. – Ты хочешь, чтоб я вломился на сервер торгового банка и вычислил отправителя денежного перевода на счет компании, зарегистрованной в Лондоне? – Именно. – Метелик, это тебе не семечки лузгать. Это сложная штука, чтоб туда пролезть, нужно найти их слабое звено. |