Книга Неприкаянные, страница 43 – Юлия Бузакина

Это безумно приятно — касаться друг друга. Гладить и целовать. Его кожа, его запах. От близости Андрея у меня голова идет кругом.

— Поехали… — шепчу я.

Афинский нехотя отрывается от моих губ. С вожделением посматривает на меня и заводит машину. Мы едем к нему домой.

Лифт медленно поднимает нас на пятнадцатый этаж. Андрей прижимает меня к себе, его губы впиваются в мои жадным поцелуем, язык скользит в мой рот, и я, прикрыв глаза от удовольствия, неистово глажу его шею и плечи.

Квартира номер 705 — именно то место, в котором я чувствую себя так, будто после долгих скитаний наконец попала домой. Не знаю, почему. Наверное, дело не в месте, а в его хозяине.

Пока я сбрасываю туфли в прихожей, Андрей уже хлопочет на кухне с бокалами и бутылкой белого вина.

Я вешаю сумочку на вешалку и проскальзываю на кухню. Бокалы уже наполнены.

— Конфеты в коробке, надо только нарезать сыр… — открывает холодильник Афинский.

Я улыбаюсь. Сама не знаю, чему. Просто подхватываю двумя пальцами бокал, и губы глупо расплываются в улыбке.

— За встречу у тебя дома, — приподнимаю бокал я.

— И за самую очаровательную девушку в голубом сарафане, — выгребая из холодильника суши и запакованный имбирь, подмигивает мне он.

Бокалы легко стукаются друг о друга.

— А где свечи? — отпивая глоток вина, интересуюсь я.

Андрей отодвигает ящик и достает оттуда пачку небольших круглых свечек.

— Класс… идем в спальню? — игриво посматривая на него, предлагаю я.

— Прямо сразу? — озадаченно зависает над столом он.

Я усмехаюсь и обвиваю его шею руками.

— В спальню, потому что из окна видно море. Море, понимаешь? И там есть очень красивые миниатюры, сделанные графическим карандашом. Если поставить свечи на камин, а угощения разложить на небольшом подносе, то будет очень романтично. Пить вино, любоваться морем и картинами. Кстати, кто автор?

— Я, — подхватывая меня на руки, смеется Андрей.

— Правда? — заглядываю в его ореховые глаза я.

— Правда. Раньше я очень любил рисовать.

— А почему… бросил?

— После исчезновения Дины жизнь перестала иметь смысл.

Андрей тяжело вздыхает.

— Извини… — касаясь его щек ладонями, прошу я.

— Не извиняйся. Ты вернула мне смысл, — шумно целует меня в губы он. — Так что, прочь мрачные мысли, и вперед, в спальню. Наш романтический уик-энд начался.

Его спальня. Место, которое стало моим пристанищем в ту ночь, когда я сбежала от Феликса. Андрей возится возле музыкального центра, а я торопливо расставляю свечи на камине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тебе нравится Стинг, Тася? — поворачивается ко мне Андрей. — «Sea Dreamer», мне кажется, как нельзя лучше подойдет к нашему свиданию.

— Учитывая атмосферу твоей квартиры и вид из окна, точно подойдет, — соглашаюсь я. И тут же тягучие, драматические мотивы песни Стинга заполняют пространство. Сиа дример… Я улыбаюсь и по очереди зажигаю маленькие свечи на камине.

— Я за вином, — сообщает Афинский и исчезает за дверью.

Свечи мерцают мягким пламенем, в бокалах плещется вино, Стинг напевает о мечтах, а из окна видно залитое почти летним солнцем море.

— За мою самую красивую девушку, — приподнимает бокал Андрей.

— И за моего художника, — улыбаюсь я.

Бокалы звонко стукаются друг о друга. Пара глотков терпкого вина, и наши губы сливаются в сладком поцелуе.

— Андрей, а ты умеешь рисовать портреты? — заглядываю в глаза с ореховыми золотинками я.

— Раньше умел. Теперь уже и не знаю. А ты хочешь, чтобы я нарисовал твой портрет?

— Да. Это было бы очень романтично. Я повесила бы его в своей комнате и дразнила бы Иру. Демид точно не умеет рисовать.

Афинский улыбается.

— Он умеет другое, Тася. То, что, к сожалению, не подвластно мне. Ему удается спасать жизни. А я никого не смог спасти. Ни сестру, ни ее сына.

— Не вини себя. В такой ситуации и Демид бы ничего не смог поделать. Вряд ли можно остановить машину, которая летит на огромной скорости. Ты же не супер-мен из фильма.

Я поглаживаю Андрея по руке. Он грустно улыбается.

— Ты права, Тася. Мне надо просто смириться с тем, что все так сложилось.

— Смириться и верить, что мы найдем Эрика, — поправляю его я.

— Да, — с благодарностью сжимает мою руку он.

Стинг начинает петь «Иншаллах». Вечная песня, о смирении и надежде на благословение в исполнении задуманного.

— Потанцуем? — посматривает на меня Андрей.

— Прямо здесь? — удивляюсь я.

— А почему нет?

— Вот именно, почему нет? — смеясь, подаю ему руку я.

Еще миг, и мы плавно движемся в медленном танце на фоне мерцающих свечей и сияющей вдалеке синей полосы моря. Иншаллах. Надежда и упование. Внезапно возникшее сильное чувство — наша взаимная симпатия. Притяжение, без которого было бы невозможно существование человечества на земле.

Губы Андрея с нежностью опускаются на мои. Мне кажется, наш поцелуй длится бесконечно — язык Андрея скользит у меня во рту, заставляет дыхание и пульс сбиваться, и кажется, я не хочу никаких угощений. Я хочу принадлежать ему одному.

— Ты прекрасна, — отрываясь от моего рта, тихо шепчет он. Проводит пальцем по моим губам и снова нежно целует их.

Я обвиваю его шею руками, заглядываю в его ореховые глаза, и тону в них, будто в самом глубоком омуте.

Его пальцы скользят по моей спине, гладят, и мягко нащупывают застежку на сарафане. Она плавно едет вниз, заставляя меня сгорать от предвкушения волшебства.

Андрей с вожделением смотрит на белый ажурный лифчик и медленно приспускает бретели вниз. Одна за другой, они падают вслед за сарафаном.

Он гладит мои обнаженные плечи, его руки скользят по спине, а губы жадно впиваются в ложбинку у основания шеи. Я прижимаюсь к его сильному телу, и меня бросает в дрожь от неприкрытого страстного желания.