Онлайн книга «Страсти и скорби Жозефины Богарне»
|
Под умеренные хлопки я отвернулась, не без дрожи. Неужели они мне поверили? — Думаю, ваши слова приняты за чистую монету, — почти беззвучно сказал Фуше. Но вот после полуночи мне сообщили о прибытии всадника. Сердце у меня запрыгало, когда я увидела Мусташа, курьера Бонапарта. Усмехаясь в огромные усы, заляпанный грязью курьер бросил к моим ногам два потрепанных австрийских знамени. Бонапарт действительно победил! Воскресенье, 22 июня В полдень артиллерийские залпы возвестили об одержанной победе. Слуги исступленно танцуют в коридорах. — Активы инвестиционных фондов поднялись на семь пунктов, — обронила Мими, подсчитывая прибыль. Милан Дорогая мама, австрийцы были разбиты, не успев понять, в чем дело. Я возглавлял атаку и захватил в плен австрийского офицера — повезло! Папа повысил меня в должности, теперь я командую эскадроном. Была еще одна хорошая переделка. Равнины Маренго не очень подходят для действий кавалерии — слишком много ручьев и канав. Пегас был ранен в бок, но выздоровеет. Мне еще повезло, ведь в этом бою погибло много лошадей. Я легко отделался: два сабельных удара пришлись по седлу. Местные жители приветствуют нас, как героев, — ты бы видела здешние празднования! Папа просил передать тебе, что скоро напишет. Миллион поцелуев, твой сын Эжен
Р. S. Правду говорят: итальянки очень красивы. 24 июня — По сообщениям, жители Милана просто сходят с ума от благодарности, а женщины буквально бросаются к ногам наших солдат, — протянул художник Изабе, глядя в карты. — Итальянки, они такие пылкие! — поддержал его актер Тальма. — Все женщины имеют слабость к завоевателям, — заметила писательница мадам де Соуза, обмахиваясь картами, как веером. — Вот как? — улыбнулась я, забирая выигрыш. Между тем Бонапарт давно не пишет… 2, вернее, 3 июля в четвертом часу ночи (не могу уснуть) Незадолго до полуночи тихо вернулся Бонапарт. В садах за какой-то час собралась толпа, все размахивают факелами. Жутковатое зрелище. — Чествуем вас, — обняла я мужа. 4 июля Бонапарт снова дома. Он, как всегда, победил, все хорошо. Почему же тогда мне так грустно и одиноко? 5 июля, весь день в Мальмезоне — Как поживаете, дорогая? — спросила Тереза, поправляя светлый парик, который надевала, чтобы остаться неузнанной. [130] Должно быть, я испустила тяжкий вздох, ибо она взмахнула рукой с многочисленными кольцами, воскликнув: — Боже мой, неужели настолько плохо? — От вас ничего не скроешь. С Терезой мы пережили многое. Можно сказать, подруга спасла мне жизнь, обогащая ее остроумием, мудростью и душевной щедростью. — Даже и не пытайтесь, — легонько стукнула она меня по костяшкам пальцев расписанным веером. Я призналась, что подозреваю Бонапарта в связи с другой женщиной, и это меня угнетает. — Со времени его возвращения из Италии он резок со мной, без причины нетерпелив. Тереза поморщилась. — Вы что-то слышали? — спросила я. — Только сплетни насчет той итальянки, певицы из Милана. — Ла Грассини. — Разумеется! Молодая и привлекательная, Ла Грассини известна своей страстностью и ангельским голосом. Два года назад в Италии я устроила так, чтобы она пела для нас. Помню интерес Бонапарта, помню ласкающий взгляд этой жизнерадостной женщины. Тогда Наполеон не обратил внимания на ее слишком явное расположение, но… все меняется. 6 июля, четверть пятого пополудни, Париж — Это правда, что примадонна «Ла Скала» в Париже? — Ла Грассини? — Фуше достал из кармана камзола потертую табакерку. — Приехала в карете, запряженной восьмеркой вороных, это трудно было не заметить. В Париже ее видели все. — А что еще заметили жители Парижа? Он внимательно всмотрелся в мое лицо из-под тяжелых век. — Может быть, сначала вы скажете, что видели сами? — Естественно проявлять бдительность, если возникают подозрения. — Я помолчала, крутя на пальце обручальное кольцо. Из круглого оно стало овальным, идеально сидя на пальце. Может быть, чересчур идеально… Я уже не могла его снять. — Знаете, чего мне не хотелось бы? Узнать последней, что мой муж… Я ощутила, как горят мои щеки. — Пользуется правом королей? Все чаще мне приходилось слышать об этом «праве королей». Я кивнула, сосчитала про себя до трех и посмотрела Фуше в глаза: — Не сомневаюсь, что вы в курсе. — Это моя работа, все знать. Фуше сплюнул в плевательницу. — Как вы и подозреваете, — сказал он, утирая губы рукавом, — ваш муж попал под обаяние Ла Грассини. — Жене солдата такие вещи понятны, — еле вымолвила я. — Это пройдет, как непогода. — Вы мудры, мадам, вы — идеальная жена. Без даты Идеальная жена вне себя от злости. Идеальная жена потратила сегодня целое состояние, заказав пять шляп, шесть пар перчаток, четыре пары туфель и две пары сапог, не говоря уже о мелких предметах нижнего белья из тонкого батиста, вышитых, отделанных кружевами и лентами. Не говоря о новом платье от Леруа, самого известного модельера в Париже. 9 июля, дворец Тюильри Сегодня за вистом мадам де Соуза объявила, что после тридцати лет женщина не может рассчитывать на то, чтобы первенствовать в сердце своего мужа, и должна довольствоваться вторым местом. — Это хуже смерти! — горячо ответила я, проиграв взятку. 10 июля, Мальмезон (яркая луна, темные мысли) — Мне тяжело об этом говорить, но она права, — сказала Тереза, протягивая мне флакон с лавандовым маслом — успокоительным средством для женщин, переживающих потрясение. — Если не Ла Грассини, то какая-нибудь другая шлюха. Мужья все таковы. Это то, с чем жена должна мириться. Но он хотя бы исполняет супружеский долг? Я кивнула. Что-что, а это он делает. Теперь даже более пылко, чем прежде. — Тогда на что вам жаловаться? Если он завел любовницу, это вовсе не значит, что он вас не любит. |