Книга Волшебник не в своем уме, страница 62 – Кристофер Сташеф

— Я? Такой одаренный? — Тут Джанни кое о чем догадался. — Но если так, если я мог лучше других видеть этого волшебника, то и Медаллия...

— Верно, — кивнул Гар. — Вероятно, именно поэтому она так заинтересовалась тобой, Джанни Браккалезе. Заинтересовалась как мужчиной, а не как орудием в своей игре.

— Заинтересовалась... мной? Не хочешь же ты сказать... Не влюблена же она...

— А по-моему, влюблена, — возразил Гар. — Я не читаю таких вещей в чужих умах, Джанни, но когда мужчина или женщина влюблены, мысленно они просто кричат об этом, и не услышать невозможно. Иди к ней. Поспеши, пока она не покинула город.

— Поспешу! Спасибо тебе, Гар! О, большущее тебе спасибо!

Джанни потянулся к Гару, крепко обнял его на прощание, отчего они оба чуть не свалились с коней, а потом развернул своего коня и во весь опор погнал его по мосту к городу.

Гар проводил его взглядом. Губы его тронула печальная усмешка. Неожиданно Джанни придержал коня, обернулся, помахал рукой. Гар улыбнулся шире, помахал рукой в ответ и смотрел вслед другу, пока тот скакал к внутренним воротам. А когда он исчез за ними, Гар развернулся и поскакал на вершину холма. Там он спешился, хлопнул коня по крупу и отправил назад. Затем он поднес к губам брошь и сказал:

— Давай, Геркаймер.

Потом он стоял и смотрел в небо, успевшее за это время порозоветь на востоке. Первые лучи еще не взошедшего солнца озарили огромный золотистый диск, опустившийся на вершину холма.

* * *

Джанни на полном скаку мчался по улицам, где уже появлялись отправлявшиеся на работу люди. Лошадь он остановил только на Пьяцца-дель-Соль, ну и конечно же, сразу увидел кибитку — а ведь прошлой ночью она была где-то спрятана. Загнанную, взмыленную лошадь он оставил, не привязав, а сам со всех ног бросился к кибитке и, взбежав по приступочке, забарабанил в дверцу.

— Медаллия! Открой! Ты не должна уезжать! Открой, прошу тебя!

Дверца открылась. На пороге стояла Медаллия и широко открытыми от изумления глазами смотрела на Джанни. Гар был прав. На ней было дорожное платье.

— Джанни Браккалезе! Что за срочное дело привело тебя ко мне в столь ранний час!

— Я узнал, что ты — та, что являлась мне во сне! — выпалил Джанни.

Она побледнела.

— Кто тебе такое сказал?

— Волшебник, который также являлся мне.

Бледность Медаллии сменилась румянцем.

— Этот гадкий старикашка! — взорвалась она. — Как он посмел...

Она умолкла, и глаза ее распахнулись шире.

«Так и есть, — догадался Джанни. — Я молчу, но разум мой кричит о любви к ней».

Медаллия отступила, впустила Джанни в фургон. Он обнял и поцеловал ее. Она не сразу пришла в себя от потрясения, но вскоре растаяла. Джанни, не прерывая поцелуя, захлопнул дверцу, задвинул засов и прошептал:

— Прекрасная дама моих сновидений, я люблю тебя!

Потом он закрыл глаза и вновь поцеловал ее, и перед ним предстала чудесная танцовщица, но только теперь лицо ее было открыто и светилось любовью. Это было лицо Медаллии, и их поцелуи становились все дольше и глубже, и были намного приятнее тех, что когда-то снились Джанни.

* * *

Стоя на вершине холма, Гар наблюдал за приближением золотистого диска. Вскоре опустился трап и Гар взобрался по нему в звездолет.

— Значит, твое путешествие успешно завершилось, Магнус, — прозвучал мелодичный, мягкий голос Геркаймера.

— Да, но не так уж гладко, — отозвался Гар. — Временами было совсем туго. — Он снял средневековое платье и шагнул в кабинку ультразвукового душа. — Взлетай, Геркаймер. Кстати, ты вызвал Звездную полицию?

— Вызвал, Магнус, и передал им все собранные мной сведения. Они очень обрадовались и сказали, что наконец им удалось «поймать лурганцев за руку».

— Отрадно слышать. — Магнус закрыл глаза. Стоять под душем было так приятно. — Теперь жители Петрарки смогут все начать заново, и никто им не помешает. Желаю им удачи.

Геркаймер отметил:

— В твоем голосе слышится грусть, Магнус. В чем ее причина?

— Только в том, что я не могу остаться и насладиться тем счастьем, которое ждет их, — вздохнул Магнус. — То бишь моего приятеля Джанни и его прекрасную даму, Медаллию.

Отключив ультразвук, он на тридцать секунд включил струю мыльной воды, затем снова постоял под ультразвуком, после чего вымылся чистой водой.

Когда заработала сушилка, Геркаймер спросил:

— Но если ты не можешь остаться, как же может остаться Медаллия? Она ведь тоже с другой планеты, верно?

— Верно, — согласился Магнус. — Но у нее для этого есть очень веская причина. Она выходит замуж за местного жителя. — Он усмехнулся. — Медаллия никогда не простит меня за то, что я просветил Джанни на ее счет, но на самом деле она сама виновата. Она перестаралась, и я не мог не узнать о ее присутствии в его разуме, а нарочно я, конечно, не подслушивал. — Он вышел из-под душа и переоделся в современную одежду из легкой и мягкой ткани.

— Но ваших с Джанни спутников ты все-таки сам обрабатывал, признайся, — заметил Геркаймер.

— Верно. И пироджийскому войску отвагу и мужество также внушал я, и не только за счет призывов, которые произносил вслух, — кивнул Магнус.

Он взял в баре-автомате высокий стакан с холодным напитком и впервые за несколько месяцев уселся в мягкое, удобное кресло.

— Ты бы мог остаться, если бы пожелал, Магнус.

Но Магнус только головой покачал.

— Без такой причины, какая появилась у Медаллии, — нет, Геркаймер. Я пока не нашел места, где мне захотелось бы обосноваться на всю жизнь.

— Ну и куда же мы направимся на этот раз? — поинтересовался компьютер.

— Покажи мне перечень заброшенных колоний, где народ страдает от притеснения властей, — отозвался Магнус.

Перечень незамедлительно появился на настенном экране. Магнус, откинувшись на спинку кресла, пробежал его глазами, раздумывая, на какую планету отправиться, чтобы найти там, быть может, любовь и дом, а быть может — внезапную, благословенную смерть.