Онлайн книга «Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты»
|
Быстро навьючив живой транспорт и заполнив бурдюк водой, я запрыгнула в седло. А на следующее утро случилось то, что я никак не могла предположить. Ночевали мы в пещере, довольно далеко от места встречи с горной хищницей. Пещерка была небольшая, но удобная. На закате я разожгла костёр и приготовила сносный ужин: наварила каши с вяленым мясом и даже со специями. Возле пещеры была хорошая трава и кобыла весело хрумкала, бродя кругами. На ночь я насыпала ей немного ваго, как дополнение к травяному рациону, и спокойно заснула. Проснулась же на рассвете от громкого испуганного ржания и выскочила наружу. Тучка была привязана и в этот раз никуда не смогла удрать. Возле пещеры сидела моя гиеноподобная знакомая. Я растерянно таращилась, не понимая, зачем она пришла, пока не заметила, что возле её лап что-то ползает. Это был чёрный щенок, самый маленький из всех… Волчица смотрела в упор влажными глазами. ― Э-э-э… Ты что задумала?― кольнуло предчувствие.― Не надо… Опомнись мамаша! Что я с ним делать буду?! Ты что?! Это твой щенок! Он мне не нужен! Она жалобно заскулила, вылизала своё слепое дитятко, глянула на меня так, что внутри всё сжалось, и бросилась в лес. Я стояла столбом, вникая в ситуацию: «Вот это номер! Она принесла мне своего щенка… Зачем?! Как она могла так поступить?! Почему?!» Но дать ответы на эти вопросы было некому. Волчица исчезла, а моих ног ползало и попискивало маленькое беззащитное существо. Я взяла его на руки и прижала к себе. Щенок, такой малюсенький и ещё слепой, глухо и утробно зарычал: по-детски, конечно, по-щенячьи, но очень злобно. Навернулись слёзы: ― Рычишь… Ну рычи, рычи… Ты же горный волк, ты должен хорошо рычать! Что же мне с тобой делать?! Я поднесла щенка к кобыле. Сначала она шарахнулась, а потом принялась его обнюхивать. ― Ну вот и познакомились… Волчонок ещё какое-то время поскуливал и рычал, а потом заснул. Он был накормлен: круглое, тугое пузико делало его похожим на плюшевый шарик. ― Покормила тебя твоя мама, позаботилась… А вот чем я тебя кормить буду?! Она подумала?! У меня молока нет, да и у Тучки тоже… Что же делать? ― Надо найти ему молочную маму…― тихий голос в макушке был долгожданен до боли. ― Здрасьте, вам! И где ж доброго молодца носило, по каким землям, полям аль лесам дремучим?! Он захихикал: ― Да вот, девица-красавица, был я в раздумьях серьёзных, думал думы тяжёлые, да делами важными занимался, а вышел срок, воротился к тебе, а ты опять… мать!― и мы дружно расхохотались.― Да только не дитю человеческому, а зверю лесному, злобному и опасному. От радости, что я опять его слышу, я расплакалась: ― Мозг, прости меня… Мне так было плохо без тебя, так одиноко… ― Мне тоже, дорогая… Мне тоже. ― А почему тогда молчал? И вообще… Никак не давал о себе знать… ― А ты почему? ― Ты знаешь… ― Знаю… Ты такая же упрямая, как и я. ― Но ведь ты ― это я! ― А я ― это ты… Вскоре я уже ехала верхом, запихав щенка за пазуху, до тех пор, пока не придумаю для него более удобное ложе. Меня очень беспокоило, что вскоре нужно опять кормить малыша, а нечем. Необходимо молоко, только где его здесь взять?! Надо найти проход через хребет, на ту сторону. Там, на пути к Латрасу, должно быть много деревень, где можно будет разжиться свежим молоком. Ближе к полудню я заметила узкий, высокий проход между скал. Было довольно солнечно, и он не показался мне слишком уж страшным, тем более что я предварительно проверила браслет. Он был светлым, с голубым отливом и две буквы надписи жёлтыми ― это успокоило. И я направила Тучку прямо в расщелину. Вскоре пришлось спешиться и зажечь факел. Чем дальше мы продвигались, тем становилось темнее. Несколько раз попадались подозрительные трещины, которые я вовремя замечала, да узкие места, через которые упитанная кобыла еле проходила, но… Мы двигались вперёд и в нужном направлении. Щенок завозился и начал попискивать. Мне было безумно жаль его, но накормить пока было нечем. Когда он опять притих, я переложила его в сумку и укутала своими тряпками: может пригреется и ещё поспит. Мысль о том, что он умрёт от голода у меня на глазах, была невыносима. Присев на большой камень, я перевела дух и осветила факелом каменные стены: «Интересно, сколько нам ещё идти? Хорошо бы выбраться до вечера…». При очередном взмахе факела, на противоположной стене, что-то блеснуло. Подойдя ближе, я осветила горные породы: ― Мозг? Это то, что я думаю?― трогая камни, я не могла поверить своим глазам. ― Да. ― Золотая жила!― эту фразу мы сказали одновременно. ― Ты уверен?! ― Абсолютно! И хорошая жила, богатая… Посмотри вон туда, повыше… Я залезла на уступ и поднесла факел: ― Обалде-е-еть… Какая она огромная! И толстая какая! Мой папа был геологом, поэтому в камнях и горных породах я неплохо разбиралась. У нас в доме была куча разных справочников, энциклопедий, атласов и учебников по геологии, а также неплохая коллекция редких минералов, которую начал собирать ещё мой дед, отец моего папы. И хотя всё это меня в детстве, да и потом, особо не интересовало, однако геологической информации в голове было много. Я не раз видела хорошие, качественные фотографии жильного золота, поэтому и узнала его сразу. Настоящее жильное золото! А говорили, что на Восточных землях его почти нет… А оно вот, пожалуйста, бери ― не хочу! Вот это находка! Я достала кинжал, подобрала большой камень и попробовала отбить кусок, в том месте, где заметила трещину. Пара ударов и увесистый золотой булыжник, чуть не упал на ногу. «Ого! А жила-то, действительно, богатая! И если бы не землетрясение, то меня бы здесь не было… Вот ведь жизнь! Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…». Завернув золото в остатки рубахи, я засунула его в мешок на самое дно: «Максу подарю! Вот обрадуется! А местечко надо запомнить…». ― Уже… Я обозначил его на карте и приметы записал. ― Молодец! У меня чувство, что эта жила ещё пригодится… ― У меня тоже. Мне опять повезло. Проход оказался сквозным. Когда мы вышли из пещеры, скрытой густой, уже подсыхающей растительностью, солнышки клонились к закату. Волчонок проголодался и вёл себя очень беспокойно. Его срочно нужно было кормить. Примерно через час, когда мы спустились на относительно ровную поверхность, я вскочила в седло. Пока ещё светло, может и найдётся поблизости какой-нибудь хутор. Но жилья рядом не оказалось. Щенок жалобно пищал, а у меня разрывалось сердце. Потом накатила злость и на себя, и на волчицу, которая бросила на меня своё беспомощное дитя по непонятной причине. Сидя у костра, я слушала тихое пищание и утирала мокрые глаза: «Он скоро умрёт… И я ничего не могу с этим поделать…». Внутри черепа послышался вздох и Тан прошептал: |