Онлайн книга «Для вкуса добавить "карри", или Дом восьмого бога»
|
Всё получилось очень быстро. В качестве привязной точки я использовала скальный обломок размером с два моих кулака и минут через пять над широкой каменной кастрюлей начал подниматься пар, а потом вода бурно закипела. Когда вернулся Макс с добычей, я прыгала вокруг самодельного горячего источника и вопила диким голосом: ― Спасибо! Спасибо, гад ты этакий! Ты слышишь?! У меня получилось! Получи-и-илось!!! ― Ты кого гадом наз-з-звала?!― резкий шипящий голос оборвал сумасшедший танец. ― Не тебя! ― Его?!― Макс бросил рыбу и осторожно проверил лапой воду.― Горячая… Как ты это с-с-сделала?! ― Профессор в библиотеке отличный справочник оставил. ― Но он ж-ж-же ушёл?!― ангалин хмурился и недовольно дёргал хвостом. ― Ушёл…― я присела рядом с ним.― Макс, ты чего? Он отвернулся и принялся потрошить рыбу. И как-то так излишне резко всё делал, что я решила пока помалкивать и не трогать это двухметровое, психованное, рептилоидное создание. ― Ну что сидиш-ш-шь?! Воду кипяти!― и, сграбастав несколько крупных кусков, начал промывать их от остатков крови в соседней расщелине с водой. Я наелась так, что даже встать не могла. Горячая еда! Внутренности согрелись, и желудок радостно принялся за свою работу. Липкий червь на лице совсем не мешал. Я ела и он ел… Только я ― отварную рыбу, а он ― сырую меня. В море режим нашего путешествия изменился. Двигаться лучше было днём, а отдыхать ночью, так как кархаронам и другим хищным морским тварям было всё равно когда охотиться. Они могли быть одинаково активны и днём, и ночью. Хотя для Макса время суток тоже не имело большого значения, однако северные воды были ему плохо знакомы, и он боялся, что ночью может не заметить какую-либо опасность. После плотного ужина я на карачках подползла к Максу под бок и, крепко обняв, прижалась. Он стиснул меня всеми лапами, вылизал ухо и тихонько зашипел: ― Только не злис-с-сь… Тебе так тяжело сейчас-с-с, а я не с-с-смог с-с-сдержаться… Я погладила чешуйчатую голову и улыбнулась: ― А с чего ты так взъелся? ― Прос-с-сто когда ты этого профессора вспоминаеш-ш-шь, меня это жутко раз-з-здражает… И каж-ж-жется иногда, что ес-с-сли он вернётся, ну… обратно в твою голову, то заберёт тебя навс-с-сегда… Я до сих пор не понимаю вс-с-сего этого… как так мож-ж-жно общаться с кем-то кто с-с-сидит внутри и как там, вообщ-щ-ще, может кто-то с-с-сидеть, и ж-ж-жить, и что-то делать… Помниш-ш-шь, с-с-сколько времени ты зимой проводила там с-с-с ним, внутри себя? Я кивнула и спрятала лицо на бархатистой груди: ― Помню… ― Ведь это не прос-с-сто так… Ты что-то чувствуеш-ш-шь к нему… ― Макс, ты ревнуешь?! ― Да! И это очень злит! Я так обрадовалс-с-ся, когда Дайк с-с-сказал, что он ис-с-счез из наш-ш-шей жиз-з-зни. Эти с-с-странные отлучки, когда тебя нельзя добудитьс-с-ся, тренировки… эти, как их… лекции… Это страш-ш-шно, Кари… Страш-ш-шно, потому что непонятно! ― Я и сама плохо понимаю, просто принимаю как данность. На Окатане слишком много загадок… Он хмыкнул и вспыхнул мягким ровным светом: ― Вот пока я не з-з-знал тебя, всё было гораз-з-здо прощ-щ-ще и понятней… ― Жалеешь?― перебирая чешуйки, я вдыхала запах его шкуры и слушала мощный, ритмичный, но успокаивающий стук сердца. ― Даже и в мыс-с-слях не было…― золотое свечение сменилось нежно-сиреневым с бегущей дорожкой ярких искр. Подняв голову, я заглянула в сияющие глубокой зеленью глаза: ― Я очень люблю тебя, и совсем не как друга… Пусть ты ангалин, а я ― нет… Это ничего не меняет, Макс… ― Но ведь и Дайка ты тоже любиш-ш-шь? ― Да люблю… И ничего не могу с этим поделать, что-то решить… ― А з-з-зачем решать? Раз-з-зве плохо мы жили вс-с-се вмес-с-сте? ― Ты хочешь сказать, что к Дайку ревности нет? ― Так, иногда… Он мне с-с-стал почти как брат за это время, и мы прекрас-с-сно понимаем друг друга. Макс очень глубоко вздохнул и откинул когтем прядь волос с моего лба: ― Ес-с-сли с превращ-щ-щением ничего не получитс-с-ся, ну… если мы не выяс-с-сним в чём была ош-ш-шибка или подвох какой… я с-с-смогу жить с вами? Если ты, конечно, не решиш-ш-шь вернуться в с-с-свой мир? От такого, по сути, детского вопроса и тем более сказанного просящим, умоляющим тоном я чуть не разрыдалась, а в голове всплыла мысль, прочитанная когда-то давным-давно, что если ты спас кому-то жизнь, значит, ты навсегда за него в ответе. ― Зачем ты спрашиваешь? Ты знаешь ответ… ― Хочу, чтобы ты с-с-сказала… Я потёрлась о грудную шерсть, стирая слёзы: ― Как же без тебя… Конечно, ты будешь с нами, а вот вернусь я на Землю или нет, не знаю. Не хочу тебя обманывать, да и себя тоже, тем более что пока толком неизвестно как это сделать. Помнишь, в Вечном свитке Аюта четверостишие? Макс кивнул, продолжая поглаживать меня по спине. ― Я почему-то уверена, что Киф писал именно про возвращение, только для этого нужно схватить за руку бога, а вот как это сделать и где этого бога взять, там не сказано. Мой ангалин нежно лизнул меня и улыбнулся: ― С-с-спи, шаари, нам нуж-ж-жно много с-с-сил. Под его мерное дыхание и шум прибоя у скал, я всё-таки уснула. «Чёрная медуза». Дайк лежал на койке в маленькой каюте и пялился на дверь. Уже пятые сутки Ают не выпускал его. Ещё саднили сбитые о твёрдые челюсти членов команды и капитана кулаки, и тянуло плечо, но парня это не беспокоило. «Кари рассказывала, как Аютан запер её в этой же каюте в первое плаванье на "Медузе", а теперь и я в таком же положении…»― и он усмехнулся, заложив руки за голову. В дверь несколько раз стукнули, но Дайк ничего не ответил. Послышалось лязганье замка и, пригнув голову, вошёл капитан: ― Выходи. Дайк съехидничал: ― Уже?! Мы далеко в море?! ― Далеко. От Даго до Рваного мыса при таком ветре доберёмся быстро, дня за три, и будем их ждать. Ждать столько, сколько понадобится. Дайк молниеносно спрыгнул с койки, но Ают успел выскочить и почти закрыть дверь. ― Мы их бросили!!! Ты понимаешь?! Мы бросили Кари! Одну! На Севере! Ты бросил!!! Дайк ломился в дверь, а Ают, уперевшись ногами, еле-еле сдерживал мощный натиск: «Во, здоровый! А по виду никак не скажешь, лекарь-лекарем! Хорошую дверь поставили, не зря переплатил». Капитан толкал изо всех сил, но под ударами Дайка, дерево начало трещать. |