Онлайн книга «Лжепророк»
|
В этот миг Ульдиссиану почудилось, будто на плечи его легла тяжесть целого мира. – Я был с ним, когда он… когда он погиб. Юный аристократ улыбнулся, не разжимая губ. – Вот как… Похоже, сегодня удача мне благоволит. Волею случая наткнуться на тебя посреди улицы… – Дело не в случае. Я хотел отыскать тебя. Принц Эхмад огляделся вокруг. – В самом деле? Пожалуй, разговор лучше продолжить у меня во дворце. Сехкар, вези нас туда. – С радостью и во весь опор, – проворчал колесничий. Повинуясь щелчку кнута, кони тронулись с места, а Сехкар что было сил натянул вожжи, заворачивая их назад. Собравшиеся раздались в стороны, освобождая путь разворачивающейся колеснице. Принц Эхмад помахал людям, и толпа разразилась восторженными криками. Восторги их показались Ульдиссиану искренними. Выходит, в народе этого юношу действительно любят… Интересно, что бы они подумали, кабы узнали, кого принц пригласил к себе в колесницу? Сехкар вновь щелкнул кнутом, пронзительно завопил, кони ускорили бег, и вскоре колесница с ездоками оставила толпу далеко позади. Однако прежде Ульдиссиан успел мельком заметить среди толпы знакомое лицо – лицо, коего вовсе не ожидал когда-либо увидеть снова. Мрачное, задумчивое лицо Зоруна Цина… * * * – ОН… – ОН… Сидя в шелковом кресле среди непроглядного мрака покоев, принадлежавших ему как Пророку, Инарий смотрел наружу, за стены. Смотрел на земли, которые много столетий назад перестал называть родным домом. – ОН… ЭТОТ ПОДОНОК, ОБОЛЬЩЕННЫЙ ЕЮ… Сбросивший обличье Пророка, сейчас он более-менее походил на себя самого. Разоблачения Инарий не опасался: сквозь двери сюда не прорваться и целой армии его адептов, а всякий подслушивающий снаружи не услышит ни звука, обладай он хоть слухом летучей мыши. – УЛЬДИССИАН… ОТРОДЬЕ ГЛУПЦА ПО ИМЕНИ ДИОМЕД… ПОСМЕЛ… ПОСМЕЛ… Вернувшись к себе после вторжения в сновидения смертного, Инарий сохранял неподвижность, но тут вскочил, в блистательной ярости расправил крылья, воздел руки к небу, охваченный праведным гневом. Нет, этот последний грех – уже чересчур. – ОН… УЛЬДИССИАН… ПОСМЕЛ ПРИЧИНИТЬ МНЕ БОЛЬ! Этого не могло, не должно было произойти, однако произошло. Проникнув в сон человека, Инарий без труда направлял мысли смертного в нужную сторону, внушал ему, будто никаких сил у него больше нет. Затеял он это, чтоб дать Ульдиссиану шанс опомниться, взмолиться о прощении, о позволении примкнуть к пастве ангела… Но вместо того, чтобы внять гласу разума, грешник посмел напасть на него! Мало того: сколько бы Ульдиссиан ни воображал себе, будто удар пропал впустую, на самом деле ток пламени, пронесшийся сквозь Инария, нарушил тончайшую гармонию колебаний звука и света, самого его существа. Да, всего лишь на миг… однако по меркам рода людского в течение этого краткого мига ангел был мертв. Конечно он, Инарий – не какой-нибудь смертный, но пережитое ощущение пустоты мироздания, оставшегося без него, потрясло ангела невероятно. Столь близко к подобной участи ему не довелось бывать даже в битвах с ордами Преисподней. О да, боль он испытывал не раз, особенно во время схваток с демонами, однако на сей раз ему пришлось куда хуже – хотя удар нанес всего-навсего человек. Такой тяжкий грех надлежит покарать. Грешник должен быть сокрушен, деяния его – прокляты всеми на свете, и, наконец, все воспоминания о его даре – позабыты, стерты из памяти прочих смертных. Меньшего наказания за содеянное Ульдиссиан уль-Диомед не заслуживает. А следом за ним отправятся и его эдиремы. О том, чтоб, усмирив Ульдиссиана, тем или иным образом вернуть остальных в лоно собственного учения, Инарий думал, и не раз, однако их поразила та же самая скверна, та же самая мерзкая порча, что и Линариана, и даже хуже. Проделки Лилит с Камнем Мироздания породили на свет нечто еще более нечестивое, чем их сын. Вдобавок, после нее Камень Мироздания изменил и Ульдиссиан, причем совершенно немыслимым, невероятным образом. Вспомнив об этом, Инарий заколебался. Привлечь смертного на свою сторону ему, кроме прочего, хотелось и ради того, чтоб Ульдиссиан исправил собственные же изменения в кристаллической структуре чудесного камня. Тут без этого дурня было не обойтись: собственные манипуляции ангела, не только неразрывно связанного с реликвией, но и черпающего в ней свои колоссальные силы, обернулись ничем. – НЕТ… ОН ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ… КАМЕНЬ НАВЕРНЯКА МОЖНО ИСЦЕЛИТЬ КАК-ТО ИНАЧЕ… ДАЖЕ ЕСЛИ ПРИДЕТСЯ НАЧИНАТЬ ИМЕННО С ЭТОГО И НИ С ЧЕГО ДРУГОГО… В голове Инария замелькали тысячи способов должным образом покарать преступного человека, но в каждом из них имелся кое-какой изъян. Все они подразумевали столкновение с Ульдиссианом лицом к лицу, а для этого ангел не видел причин. Этот Ульдиссиан настолько ниже него, что… червь земляной – и тот был бы достойнее! Нет, унижаться до новой столь близкой встречи Инарию незачем. Ни к чему. И та нежданная боль здесь совсем ни при чем: дело только в достоинстве ангела. Однако ж… если эта задача недостойна его самого, то… Устремив взгляд на запертые двери, Инарий взмахнул рукой. Створки дверей распахнулись настежь. – ГАМУЭЛЬ, ДРАГОЦЕННЫЙ СЛУГА МОЙ, МНЕ УГОДНО С ТОБОЙ ГОВОРИТЬ… Занятый чтением, могучего сложения жрец выронил свиток и в спешке покинул личные покои. По завершении разговора с Орис он принялся усерднее прежнего следить за событиями, касающимися столицы: казалось, именно этого Пророк от него и ждет. К еще большему собственному изумлению он обнаружил резные створки дверей в покои Пророка распахнутыми. Увидев его, караульные, заметно воодушевленные «пробуждением» господина, бодро отсалютовали. С другой стороны в коридор стремглав выбежала Орис. – Гамуэль! Стражи мне только что сообщили. Когда же… – Я не могу сейчас говорить. Пророк призывает меня! – Призывает тебя? – в замешательстве переспросила Орис. – А как же я? Меня он не известил ни о чем! – Одно могу сказать: он призвал меня для разговора, причем безотлагательно, – со всем возможным терпением отвечал Гамуэль. – Право же, Орис, я должен спешить! Против этого жрица не возразила ни словом, но и шага ничуть не замедлила. Очевидно, она вознамерилась присоединиться к аудиенции, и Гамуэль не стал ей препятствовать. Если Пророку ее присутствие не угодно, он сам велит ей удалиться. Гамуэль подошел к порогу. Тут Орис, следовавшая за ним по пятам, остановилась, будто наткнувшись на незримую стену, снова шагнула вперед, но вместо этого отодвинулась прочь, назад. С сочувствием взглянув на нее, жрец двинулся дальше. Пророк явил свою волю: аудиенции удостоен лишь Гамуэль. |