Онлайн книга «Чудо-чадо и чудовище»
|
– Нахал! – единственное, что приходит на поплывший от поцелуя ум. – Потрясающе… Я не слышу, не понимаю слов, только вижу, как этот наглец шевелит губами. А ресницы у него вблизи еще красивее – густые, длинные, и радужка глаз цвета темного шоколада вокруг расширенных чернющих зрачков. Нос с едва заметной горбинкой. Идеально выбритое лицо. Глубокие шрамы. А вот и те самые наглые губы. Он дотрагивается до них кончиками пальцев. Это… сексуально и порождает совсем неприличные картинки. – Что? – скидываю с себя морок, силой воли возвращая себя на планету Земля, в родной город, любимое кафе. – Я говорю, мороженое у вас очень вкусное. Надо себе такое же заказать. – Сливочное с шоколадной крошкой, – срывается с языка быстрее, чем я могу подумать. – Отлично, я запомнил. Его пальцы скользят от губ по щеке, задевают рубцы. Взгляд становится жестче. Мужчина выпрямляется, разворачивается, отходит от меня. Я же растеряно наблюдаю, как он садится на свое место, потеряв ко мне интерес. С одной стороны, слава богу, что потерял, с другой, обидно – «Лена, Лена, – выговариваю сама себе, пытаясь привести в приближенный к обычному ритм сердца, – ты же почти замужняя женщина, а обижаешься на чудовище, что он отстал от тебя!» Чудовище между тем складывает руки на груди, приготовившись к продолжению разговора с моей дочерью. А у меня под ребрами раздается бой колоколов на разные лады. Словно сердце размножилось и каждый кусочек зазвенел своей мелодией. – Помогло? – изменившимся, с нотками льда, голосом спрашивает чудовище у Маринки. – Неа, – дочь внимательно разглядывает лицо мужчины, хмурит белесые бровки. – Видишь, не работает твоя версия, – так же хмурится сосед, поглядывая на широкий циферблат далеко не дешевых часов на руке. – Есть еще идеи? «О нет!» – Мильен! – оживляется дочь. Мужик, не слушай ее, беги! У Маринки в запасе точно есть миллион, а то и парочка миллионов идей, которые на ком–то надо поэкспериментировать, а тут такой удачный экземпляр. – Жаль, прелестное дитя, на исполнение твоего «мильена» у меня нет времени. Пора на работу. Оставив недоеденный обед, мужчина поднялся. – Приятно было пообщаться, барышни, – протягивает руку Марине, пожимает ее пальчики. – Спасибо за десерт. Последнюю фразу чудовище бросил мне. Из его глаз исчезли те озорные искорки, что зажглись в самом начале общения с Мариной. Сейчас в них кроме необъяснимой пустоты и разочарования я ничего не увидела. Надеюсь, он на полном серьезе не поверил пятилетке, что поцелуй сотрет шрамы с его лица? Мужчина развернулся и направился к кассе. Только сейчас стало заметно, что он слегка прихрамывает. Расплатился за обед и через несколько секунд колокольчик над дверью оповестил всех о том, что чудовище покинул кафе. Ну вот. Испортили обед человеку. Будет теперь ходить голодный и злой. Нехорошо получилось. Дочь подбежала к окну. Прилипнув к нему мордочкой, несколько минут смотрела на улицу, а потом разочаровано притопала на свое место и плюхнулась на стул. – Проводила? – Угу. Маришка взяла ложку и, подперев кулачком голову, начала ковыряться в воздушной разноцветной пенке, что осталась от растаявших шариков мороженого. Глядя на ее потухшее личико, ругать и отчитывать свое чадо за неподобающее поведение с незнакомыми людьми мне расхотелось. Она сама расстроилась, что ничего не вышло. И у меня остался неприятный осадок от испорченного обеда незнакомому человеку. Сидим, молчим, гипнотизируем пиалы. Дети, взрослые, подростки группками – все вокруг ходят, разговаривают, едят. Музыка негромко играет. Все как всегда в кафе и ничего не напоминает о случившемся инциденте. Только у меня губы до сих пор горят, в голове кисель, да дочь в упадническом настроении. – Мам, – Марина поднимает на меня синие–синие грустные глазки. – Почему поцелуй не сработал? – Не знаю, доча, наверное, потому, что мы не в сказке живем, а в реальном мире? Она упрямо качает головой – не то я говорю, не верит она. – Знаешь, – выдвигаю еще одну версию, – когда–нибудь этого дяденьку полюбит хорошая девушка, и он для нее будет самым красивым мужчиной на свете, не смотря на все его шрамы. – И ему не нужно будет превращения? Разве так бывает? – Бывает. И очень часто. Маришка надолго задумалась. Талое мороженое стоит нетронутым. – Заказать тебе еще порцию? – Не, – машет головой из стороны в сторону, отчего косички подлетают и падают. – Не хочу. И продолжает смешивать ложечкой две разноцветные пенки растаявшего мороженого. – Пойдем домой? - невыносимо больше смотреть на страдальческое лицо малышки. – Пойдем, – вяло отзывается дочка, кладет ложку и тихо выскальзывает из–за стола. Я тоже расплачиваюсь и через минуту над нашими головами раздается тот же раздражающе–переливчатый колокольчик. – Прогуляемся пешком? – предлагаю Маринке. Мысленно строю маршрут, который может поднять – Давай. Беру дочь за руку, идем с ней к пешеходному переходу, чтобы перейти улицу. Шоркая сандалиями, грустная кнопка идет позади меня. Теплый ветерок играется под ногами с тополиным пухом. Скопления белых пушинок вдоль бордюр всегда приводит в восторг мою кроху. Она зовет его летним снегом и хохочет, когда коварные пушинки залетают в нос, вызывая чих. Мы прошли уже несколько довольно-таки больших кучек пуха, а дочь молчит. И вообще как будто ничего не замечает вокруг. – Мариш, смотри сколько голубей. Хочешь, купим булку и покормим их? – Не хочу. Что–то я не припомню, чтобы дочь могла так долго быть в упавшем настроении. Обычно ей пяти минут хватает переключиться на новое событие, открытие, выбрать другой предмет для идеи, снова стать привычной непоседой, а тут… |