Онлайн книга «Мужчина апреля»
|
– Это ведь никак не связано с кроликом? – без обычной злобы спросила Айна. На заднем плане нашего разговора мой телефон тренькнул: очередное сообщение. – Не знаю, – с трудом ответила я. По крайней мере честно. Айна молчала, молчала и я. Боюсь, молчали мы об одном и том же. – Я должна обсудить с вами отношения Греты и Томми. Я кое-что узнала… Айна затягивала паузу. Но и отбой не нажимала. Наконец спросила: – Какое это теперь имеет значение? Каждое слово давалось мне с трудом. – Не по телефону. Мы можем встретиться? На этот раз Айна молчала так долго, что я уже подумала, что связь прервалась, просто гудков нет. – Грета умерла от менингита, – твердо выговорила она наконец. Телефон чуть не выскользнул из моей ладони. – Нам позвонили и сообщили сегодня утром. Она не покончила с собой. Думаю, вам важно это знать. – Айна, я… – Мне в любом случае сейчас некогда, – быстро и четко проговорила она. Смягчилась. – Я не пытаюсь от вас отделаться. Мне действительно некогда. Я еду к Туяре на родительское собрание. Всего хорошего. Гудки. Сосны шумели. Невидимая птица словно била клювом по серебряной наковальне. Мое сердце стучало, но все не могло поймать ее ритм. Я проверила телефон. Сообщение от Ники. Я не стала его открывать – Вера уже наверняка там. Набрала Лену. – Привет. – Тоном она дала понять, что я оторвала ее от чего-то важного. – Что такое? – Дело Греты закрыто? – Почему тебя это волнует? – Не волнует. – Я смотрела на сосны. – Просто для общей картины. Я же работаю по их кролику. – Вот и работай. Гудки. Я удивленно посмотрела на телефон. Нашла номер нашей лаборатории. – Кать, привет. – По кролику биохимии пока нет. – Я посплетничать. – И услышала, как Катя поудобнее устраивается в кресле: отъехала от стола, может, даже вытянула ноги. – Посплетничать? – Только не говори, что не знаешь. Ты все узнаешь первой. Катя ухмыльнулась в трубку. – Ну-у-у, – потянула, – это пока не на сто процентов. Девочки говорят, вскрытие показало разрушение структур головного мозга. Вероятно, у Греты был энцефалит. Или менингит. Но это точно не передоз снотворного. Мне было нечего сказать в ответ. Очевидно, Айна права: имеет ли все это теперь значение? Запутанная жизнь с ее драмами и тайнами осталась позади. Грета умерла. Смерть ее была внезапной, но естественной. – Это же хорошие новости, да? Все объяснилось. А то неприятно как-то было думать, что вот человек имел все, но все же покончил с собой. Я прервала ее рассуждения: – Кать, это точно? – Отправили в вирусную лабораторию на электронную микроскопию. Там скажут точно, что это. Представляешь, мозги – в кашу, – кровожадно-радостно заключила она. – Но учти, я тебе этого не говорила! 14.05 И все же я поехала в школу. На сей раз в женскую. Я хотела поговорить с Айной. Мне нужно было услышать это от нее. Такими словами, какие умеет выбирать только Айна: наотмашь, не оставляя ни малейшей надежды на иное толкование. Мне это нужно было, чтобы выбросить Томми из головы. Лжеца, притворщика. И еще мне хотелось понять: что же ему на самом деле от меня было надо? Чтобы закрыть эту историю для себя навсегда. Залить бетоном. И никогда больше не вспоминать. Школа имени Софьи Толстой в Хамовниках меня поразила. Я представляла себе что-то большое, светлое и ясное. А оказалась перед приземистым рыжеватым ветхим зданием. Выглядело оно так, как будто его построил ребенок в рамках развития мелкой моторики, – кривовато. Но потом помогла доделать мать, так что крыши хотя бы совпали с периметром стен. Телефон в сумке закукарекал. Я выудила. Сообщение от Веры: «Все в порядке, прошло нормально. Но Ника, конечно, страшно обижена. Заберу ее сегодня к нам». Настучала Нике сообщение: «Знаю, что это трудно простить, но все-таки – прости. Я все объясню. Люблю тебя». Ответа не дождалась. Я подошла к воротам с синей табличкой. Нет, все верно. Школа имени Софьи Толстой-Берг. Памятник истории архитектуры, XIX век. А, ну ясно. Старинную оболочку сохранили нетронутой. Внутри же все оказалось, как я себе и представляла: светло и чисто. Начинку давно и полностью поменяли, приведя к современным гигиеническим стандартам. В фойе висели обычные для любой школы портреты: вся вот эта общекультурная ахматовацветаеваковалевскаяшпильрейн. Пахло так, как пахнут только школы: большим количеством детей. Лишь низковатые старинные потолки заставляли невольно втягивать голову. – Вы на собрание? – окликнул меня голос с хрипотцой. С лестницы спускалась женщина – первым делом я увидела ее глаза, большие и лучистые. Круглые, как и лицо, обрамленное черными с проседью волосами. А женщина уже протягивала руку: – Тина. Вы в какой класс? Я с удовольствием пожала руку, теплую и уверенную. Есть же такие люди, которые внушают симпатию с первого взгляда. Мне так понравилась Тина, что даже жаль было, что мне не на собрание. – Ариадна Ледовская. Я из полиции. Должна встретиться с Айной. Она должна быть здесь. Тина весело хлопнула себя ладонью по круглому лбу, исчерченному морщинами: – Полицейская, точно! Идемте, я вас провожу. Там вы сможете подождать. Потом приведу Айну. Туяра, вообще, хорошая девочка, она только кажется ершистой. Сейчас ей особенно тяжело. Она все загоняет в себя. Мы стараемся ей помочь в это трудное для нее время. – Ох! Что вы, – мягко заверила я, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно. – Извините, я не хотела вас встревожить! С Туярой все в порядке. Мне просто надо уточнить у Айны несколько деталей. Мелочей. Бытовых. Тина усмехнулась: – А я не встревожена! – Обернулась. Нервно пригнула голову. – Упс, – и опять усмехнулась. – Не привыкнуть к этим потолкам. Давайте перейдем в новый корпус, там-то все нормально. – Симпатичное здание, – отозвалась я. Хотя и мне в нем было не по себе. Тесно. Душно. Несмотря на светлые стены, полы и потолки. – Странное только. Как в таком раньше жили? – Не жили! В прошлом веке здесь был музей. – Чего? Тина захохотала: – Хороший вопрос! А ничего! – Как это? – Музей Толстого. – Она сделала гримасу. – Музей! Вот его диван. Вот его стул. Такой бред… Типичный двадцатый век. А, нет! – опять захохотала Тина. – Еще раньше – до музея! – жили. Собственно Толстые, Софья и Лев. Но как – тоже не пойму. |