Онлайн книга «Дед»
|
– Эй, Вакса! Прекрати пялиться и звездуй на кухню, – бросил мне Кухмистер из своего угла. – Неси сковороду грибов в сметане, сто водки и один ломоть хлеба. И проследи, чтобы чай заварили с липовым цветом. – Казённую? – уточнил я на всякий случай. – Водку брать казённую? – Не, тащи хреновуху, что вчера поставили. Я исполнил всё в точности, не переставая дивиться таким церемониям. Этак Семён привечал разве что Ферзя да пару-тройку его ближников. Впрочем, кто я такой и что вообще знаю? Очень немного. Гость не спеша расправлялся с упоительной кухмистеровой картошкой, успев раз причаститься от графинчика, исходившего ледяным потом. Налил по второй, когда к нему за столик подсел тот самый неугомонный деловой Коля. – Ты чего один бухаешь, старый? – поинтересовался он, утвердившись на стуле. – Давай вместе выпьем, как промеж пацанов принято. Наливай! И Коля хлопнул о скатерть своей стопкой. Гость на делового даже не взглянул. Приняв вторую, он взялся закусывать, всё так же молча. – Э! Старый! Ты не охренел?! Ты попутал, старый?! – Коля завёлся с места в карьер. – Да ты меня чего, вертел, что ли? А?! В кабаке стало тихо. Слышно было, как Кухмистер шелестит страницами за стойкой. – Не дерзи незнакомым людям, – ответил гость, прожевав. – Это раз. – Чего ты сказал?! – Без приглашения за стол не садятся. Это два. – Жить надоело, старый?! Мне что-то не нравится… – Подошёл, так представься, и не ори, как обезьяна. Это три. А как тебе нравится, петухам расскажешь, ты в этом крепко разбираешься, судя по всему. Коля весь подобрался, напружинив ноги. Как по волшебству, в руке его сверкнула финка. – Попишу, коз-з-зёл… Дальше он ничего не сказал и как-то сразу расслабился, не захотел прыгать. Я бы тоже не захотел. Над столешницей показался мрачных размеров чёрный пистолет. Когда старик его выхватил и откуда, я рассмотреть не смог. – Ну попиши, – спокойно пригласил гость. – Стыдно, Колян, – послышался голос из-за стола деловых. – Мне за тебя стыдно. Если сейчас уважаемый человек тебя продырявит, я пальцем не пошевелю, потому что ты ведёшь себя как баран. – Рыбак, да я… – попытался оправдаться тот. – Закрой рот с другой стороны. Спрячь перо. Встань. Извинись перед человеком. Вернись на место. Отдыхай. Ясно излагаю? Да не бубни! Внятно извинись! Наехал-то ты вполне внятно! Разобравшись с захромавшей в обществе дисциплиной, глава деловых встал и подошёл к столу гостя. – Разрешите присесть? – Тот указал рукой, мол, ничего против не имею. – Я Рыбак. А как вас величать? – Дедом. – А по имени отчеству? – Деда достаточно. И можно на «ты». – Подходит. В смысле, и на «ты» удобнее, и кличка в тему. – А это не кличка. Позывной. – Как тебе будет угодно, как тебе будет угодно! – Рыбак рассмеялся. – Ты нас прости – не уследили за юношей. Не держи зла. – Юноша извинился – этого хватит. Я не обидчивый. – Дед приподнял графинчик. – По пять капель ради знакомства? У меня ещё немного есть. – Зачем же немного? – неделанно изумился Рыбак. – Сейчас нормальную дозу организуем! В лучшем виде! – Нет, теперь уж ты меня извини, – я больше сотки не пью. Никогда. – По состоянию здоровья, так сказать? – По религиозным соображениям. – Ну, тебе виднее, ты – мужчина взрослый. Давай тогда по пять капель! Рыбак и Дед выпили, зажевав густую от холода хреновуху: один картошечкой, другой – огурцом. – Наш Коля, по правде сказать, не просто так сорвался, – сообщил Рыбак, отдышавшись после терпкой влаги. – Уж очень ты, Дед, любопытная фигура. Один, зимой в Пустоши, да ещё по ночному времени… Удивительно! Удивительно неразумно! А ты впечатления неразумного человека не производишь. Поделишься, зачем такой риск? Дед помолчал, раздумчиво пережёвывая пищу. – Не первый год живу, Рыбак, – пояснил, наконец, он. – Если знаешь как, риск вполне умеренный. Привычка. Ради чего? Ферзь мне заказал «теплушку». Знаешь, у него электростанция на пару, а угля с солярой не напасёшься. Я «теплушку» достал и принёс. Ну и ещё кое-чего на торговлю, чтобы налегке зря не ходить. – «Теплушку»?! – поразился Рыбак и даже всплеснул руками. – Она же… она же встречается только в «пекле»! И ты один полез в «пекло»?! – Не в каждом «пекле», уважаемый, – уточнил Дед. – Дай бог в каждом пятом. А я места знаю. Одному сподручнее, и делиться ни с кем не надо. – Офигеть! – прокомментировал Рыбак. Я тоже офигел, было с чего. «Пекло» – это такая гнусная аномалия, друзья мои и товарищи, в Пустоши не бывавшие! С одной стороны, её хорошо видно. Как земля затрещала, как пошли багровые сполохи – лучше тикать. Насчёт «тикать» то есть – никаких сложностей, если ты не хромой, или не конченный идиот, или, например, не хочешь быстро и без замечаний поджариться. С другой стороны, лезть в «пекло» за хабаром – это надо иметь бесконечные нервы. Горячие участки нарождаются вокруг центра в совершенно непредсказуемом порядке. А уж если ты в такой угодил, жизни тебе секунды полторы – сгоришь к червонной матери! Зато в центре попадается ценный хабар. Или, как говорят умные люди, аноген – предмет аномального физического генезиса. Вот взять хоть «теплушку». Не помню, как про неё говорят умные люди. Что-то вроде… пирофор… пирофоро… а, чёрт, какая разница! Зато если такую штуку (полупрозрачный камешек) положить в воду, она тебе полгода будет задавать жару. Ферзь «теплушками» питал электростанцию, что умно. Недёшево, но, как ни крути, соляра на полгода встанет куда дороже! Короче говоря, Рыбак восхитился. И не замедлил выступить с предложением. – Во ты, Дед, даёшь! Ты скажи! Ты вообще по аномалиям спец или только насчёт «пекла»? Если не секрет, конечно. – Никакого секрета. Нормально секу. Исходил все пакости в здешних местах, и не только в здешних. – Дед помолчал, видимо, боролся с ложной скромностью. – Есть в соседнем Гарнизоне персона. Зовут Следопытом. Вот он разбирается куда лучше моего, и опыта больше. Но я не последний человек в этом деле. – И как, можешь достать всё что ни закажут? – Нет. Не всё. Это не профессия… так, ищу кое-что для души. Но если наткнусь на полезную вещь – вынесу без проблем. Чем-то конкретным интересуешься, Рыбак? – Да как тебе сказать? Вроде бы всего хватает. Но это пока, сам знаешь, как, бывает, жизнь оборачивается! Что же такое потребно твоей душе? Ну… что ты ищешь? Дед усмехнулся. Я обратил внимание, что губы растянули лицо в улыбку, но глаза остались пустыми, без следа веселья. Физиономия, явно непривычная к таким маневрам, потрескалась морщинами. |