Онлайн книга «Вечное чудо жизни»
|
Неделю спустя – неизлечимый оптимист! – я опять навестил мастерскую мистера Бендлоу. Он, по обыкновению, сидел на столе по-турецки – эдакий трудолюбивый гном. Очередной клиент, сердито насупленный фермер, как раз повернулся, чтобы уйти, но на прощание произнес негодующе: – Я по горло сыт. Некогда мне сюда каждую неделю являться! – В голосе у него нарастал гнев. – А вы и не почешетесь. Только так не пойдет, знаете ли… Мистер Бендлоу взмахнул иглой. – На следующей неделе, на следующей неделе… – Это я уж сколько раз слышал! – рявкнул фермер, и я поглядел через стол на распростертого у очага Бланко. При таком обороте событий он всегда вставал и становился перед заказчиком, но на сей раз могучий пес даже ухом не повел и продолжал лежать неподвижно, когда фермер с заключительным яростным фырканьем вышел вон, хлопнув дверью. – Доброе утро, мистер Бендлоу, – сказал я деловито. – Я забежал на минутку за… – А, мистер Хэрриот! – Гном нацелил на меня иглу. – Когда вы ушли, я вам рассказывал про людей с деньгами. Старик Краудер в Аплгейте. Восемьдесят тысяч фунтов после себя оставил, а когда я ему брюки чинил, так он с кровати не вставал. Не шучу и не сочиняю. Так и не вставал, пока… – Кстати, о брюках, мистер Бендлоу… – А у него экономка была – Мод… Фамилию запамятовал, – и уж так его обихаживала. Можно сказать, с постели поднимала и спать укладывала, стряпала для него, тридцать лет минуты отдыха не знала! И знаете, он ей и пенса не оставил. Она оспорила завещание, знаете ли, но присудили ей только пятьсот фунтов. А все денежки отошли какой-то дальней родне. – Мои брюки готовы? Они мне необходимы для… – Я вам про случай и похуже расскажу, мистер Хэрриот. Мальчишкой я у фермера работал. У него тысячи были, но он ни в пивную не заглядывал, ни в кино не ходил, носа со двора не высовывал. Экономил каждый пенс. Уж не знаю, что он с деньгами делал, в доме прятал, не иначе… Мне это про одну историю напомнило… Я набрал воздуха в легкие, чтобы вновь воззвать к нему, но тут дородная дама у меня за спиной не выдержала: – Послушайте-ка, я, конечно, извиняюсь, что вас перебила. Только у меня времени ну совсем нет. Платье мое мне дайте. Вы назначили на сегодня. Портной воздел иглу. – Не готово. Работы невпроворот. Приходите на следующей неделе. – Работы невпроворот! Для языка, что ли? Голос у нее обладал какой-то особой пронзительностью, и она включила его на полный диапазон. Я взглянул на Бланко: он лежал, как лежал. Странное равнодушие! Мистеру Бендлоу явно не хватало моральной поддержки своего пса. Во всяком случае, вопли дамы его, против обыкновения, смутили. – А… ну да… – промямлил он. – На следующей неделе получите. Это уж точно. – Он покосился на меня. – И вы тоже, мистер Хэрриот. Зайдя на следующей неделе, я замер на пороге, пораженный открывшейся мне картиной, – мистер Бендлоу шил! В своей обычной позе он наклонялся над пиджаком, и его рука с иглой просто порхала над лацканом. И он молчал! Зато говорила супружеская пара. Муж и жена обрушивали на него поток сердитых жалоб. Портной безмолвствовал с затравленным видом. А Бланко спал себе у огня. За своими брюками я заезжал между визитами, но всегда наталкивался на очередь, а времени ждать у меня не было. Однако я успевал заметить, что мистер Бендлоу трудился на столе в покорном молчании, а Бланко неподвижно лежал у огня. И мне становилось грустно. Разговоры были для маленького портного смыслом жизни, единственным развлечением и утешением в его одиноком существовании. Что-то недопустимо разладилось. Я зашел к мистеру Бендлоу как-то вечером и нашел его одного. О брюках я упоминать не стал, а спросил: – Что происходит с Бланко? – Да вроде бы ничего. – Он посмотрел на меня с удивлением. – Ест он хорошо? – Хорошо. – Гуляет как следует? – Ну да. Утром и вечером, подолгу. Вы же знаете, я о своей собаке забочусь, мистер Хэрриот. – Конечно-конечно. Но… он не встает перед вашим столом, как раньше. И… э… не интересуется заказчиками. – Вот это так. – Мистер Бендлоу скорбно кивнул. – Но он не болеет. – Дайте-ка я его осмотрю. – И, подойдя к очагу, я нагнулся над псом. – Ну-ка, Бланко, старина, покажи, как ты стоишь. Я похлопал его по заду, и он медленно встал. Я взглянул на портного. – Что-то у него движения скованны. – Это ничего. Вот я его выведу, он и разомнется. – Но он не хромает? Булавкой не занозился? – Да нет. Я сразу вижу, чуть она у него в лапе засядет. – Хм-м. Все-таки лапы лучше проверить. Всякий раз, когда я приподнимал лапу Бланко, мне чудилось, будто в руке у меня конское копыто, и я с трудом удерживался, чтобы не сказать: «Тпру! А ну, не балуй!» – и не зажать лапу в коленях. Я тщательно исследовал подушки, нажимая на них, но все выглядело нормальным. Измерил температуру, прослушал грудь, прощупал живот и не обнаружил никаких необычных симптомов, но меня не оставляла гнетущая уверенность, что с большим псом что-то очень неладно. Бланко, устав от моих манипуляций, сел на коврик, но очень осторожно и как-то кособоко. Так собаки не садятся! – Встань-ка, приятель, – быстро скомандовал я. Никаких сомнений – что-то его там беспокоит. Околоанальные железы? Нет, они нормальны. Я провел ладонями по массивным бедрам, и, когда моя рука слегка нажала на мышцы слева, пес вздрогнул. Ага! Болезненное вздутие. Я выстриг шерсть, и все стало ясно. Глубоко в мышце засела одна из его постоянных мучительниц. Чтобы извлечь булавку пинцетом, потребовалось несколько секунд. Я обернулся к мистеру Бендлоу. – Вот она. Наверное, она застряла в коврике, и он на нее сел. Удивительно, что он не охромел. Образовался нарывчик, который мешал ему жить. Нарыв – штука не из приятных. – Так… так… Но вы что-нибудь сделаете? – Приведите его в приемную, и я удалю гной. Все быстро заживет. Визит Бланко в Скелдейл-хаус прошел гладко. Я удалил гной и заполнил полость, выдавив в нее антивоспалительную пенициллиновую мазь. Неделю спустя я опять навестил мистера Бендлоу в робкой надежде, что у него отыскалось время для моих брюк. Мой гардероб богатством не отличался, и они мне были абсолютно необходимы. Обычная сцена – портной сидит на столе, Бланко лежит у очага. И по странному стечению обстоятельств я увидел там еще и миссис Хау, жену фермера, с которой столкнулся, когда принес брюки. Она была поглощена чем-то вроде игры в перетягивание мужнина жилета, который мистер Бендлоу, видимо, починил-таки, но с которым медлил расстаться. Его губы быстро шевелились, и он строчил как из пулемета: |