Книга Однажды я выберу тебя, страница 89 – Эмма Скотт

– Ты здесь! – почти прокричала она и бросилась ко мне, крепко сжимая в объятиях. – Я так тобой горжусь.

Меня охватила сильная грусть. К чему столько сложностей, чтобы просто поужинать вместе с семьей? Ведь достаточно всего лишь прийти.

– Дядя Макс! Дядя Макс!

Близнецы вскочили со стульев и вцепились мне в ноги.

– Привет, ребята. Я скучал по своим маленьким обезьянкам.

Следом поднялись Тед и Моррис. Мы обменялись рукопожатиями, а Анжела поцеловала в щеку и представила Эми, которая провела пухлыми пальчиками по моей щетине.

Мама встала со слезами на глазах и погладила меня по лицу.

– Красавчик, – проговорила она, обнимая меня. – О, Макс. Я так счастлива, что ты здесь…

– Я тоже, мам.

– Теперь все изменится. Обещаю, – прошептала она, уткнувшись мне в щеку, и поцеловала.

«Боже, надеюсь на это».

Я тяжело вздохнул и повернулся к отцу. Он поднялся и ждал, пока утихнет гам.

– Привет, пап.

– Макс, – ответил он. Я не смог понять, что крылось в его тоне.

В последний раз, когда я слышал этот голос, его переполняла ярость. Тогда мне сообщили, что больше не желают видеть… Воспоминание огрызнулось и укусило меня. И мозг не сразу смог осознать, что тот же самый человек сейчас протягивает мне руку.

Я потянулся и взял ее. Стоило прикоснуться к его коже, сухой и жесткой, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы не сломаться. Но прежде чем я успел сжать его ладонь сильнее и чуть дольше задержать в своей, он уже меня отпустил.

– Ну что, готовы ужинать? – спросил он. – Лично я умираю с голоду.

И вот так случилось наше «воссоединение». Он вновь уселся на место, и мне оставалось только занять один из свободных стульев. Я открыл лежавшее на тарелке меню. Ощущая, как щеки пылают от унижения, я размышлял, почему согласился на все это.

– Ну, – проговорила мама. – Думаю, сегодня будет чудесный праздник. Нам есть за что возносить благодарность.

Подошла официантка в зеленом фартуке и желтой рубашке.

– Ну что, все собрались? Убрать лишние приборы?

– Что скажешь? – спросила меня мама. – Ты…

– Уберите, – пробормотал я. – Сегодня я пришел один.

Снова наступила тишина, и мне захотелось заползти в какую-нибудь нору.

– Ну и ладно, – проговорила мама. – Все хорошо. Так ведь, Лу?

Я не мог смотреть на отца. Шея словно огнем горела. На меня нахлынуло ощущение провала, затем сменившееся злостью.

«А почему не должно быть все хорошо? Мало того, что я здесь?»

Сидевшая напротив Рэйчел сочувственно мне улыбнулась, а после перевела взгляд на что-то за моим плечом. Я заметил удивление на ее лице, а глаза так округлились, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

– Простите за опоздание, – раздался низкий голос. – Не мог вспомнить название ресторана. В любом случае, добрый вечер. Я Сайлас Марш.

Я обернулся, и сердце так бешено забилось в груди, как будто стремилось вырваться наружу.

В темно-серых брюках, черном свитере с высоким воротником и темно-сером длинном пальто Сайлас походил на Адониса. Золотистые волосы все еще не просохли после душа. Черный свитер оттенял глаза, и они казались кристально голубыми.

Сидевшие за столом мужчины встали, чтобы поздороваться. Я тоже поднялся на внезапно ослабевшие ноги. Анжела, не мигая, уставилась на него. Как и Рэйчел. Все в ресторане смотрели на Сайласа, высокого, источающего запах власти и богатства, невероятно красивого и прекрасно владеющего собой. Он казался настолько самоуверенным, что окружающие просто не могли отвести от него глаз. И тем более я. А он подошел и поцеловал меня в губы.

– Привет, малыш, – проговорил он. – Прости, что опоздал. – Он сжал меня в объятиях и прошептал: – Надеюсь, не слишком?

– Нет, – выдавил я. – Боже, Сай, ты как раз вовремя.

Он стиснул меня в последний раз, словно и вовсе не хотел отпускать, затем повернулся к остальным.

– Моррис? Приятно познакомиться. Рэйчел, я так много о тебе слышал.

Я поймал взгляд сестры. Тем временем Сайлас поздоровался с мамой, потом с Анжелой и направился вдоль стола туда, где сидел отец.

«Ты шутишь?» – одними губами проговорила Рэйчел и подергала темно-бордовую блузку, словно температура в комнате повысилась градусов на двадцать.

Брент и Джейми протянули руки через стол, ожидая своей очереди поздороваться, как взрослые.

– Двойное веселье, – проговорил Сайлас, обращаясь к близнецам. – Ты у нас кто?

– Брент, – произнес Брент и указал большим пальцем на брата. – Это Джейми.

– Почему ты поцеловал дядю Макса? – полюбопытствовал Джейми. Громко.

Сайлас и глазом не моргнул.

– Потому что я его парень.

«Парень…»

Я рухнул на стул, и Рэйчел пнула меня под столом. Сидевший справа Моррис ткнул в плечо.

– А разве у парня может быть парень? – с любопытством спросил Брент.

– Конечно да, – проговорила Рэйчел. – А девушки могут заводить подружек. В любви нет правил. – Она не смотрела на отца, но слова предназначались ему. – По крайней мере, не должно быть.

Брент на мгновение задумался, потом пожал плечами.

– Ладно.

Я улыбнулся племянникам, пораженный, как быстро шестилетние дети приняли основную идею человеческой любви, с которой шестидесятидвухлетний отец боролся десятилетиями.

«Потому что ненависти нужно учить. С ней не рождаются».

Поприветствовав Теда и Анжелу, Сайлас подошел к отцу, протягивая руку.

– Мистер Кауфман? Я Сайлас Марш.

– Сайлас, – проговорил отец, оглядывая его с ног до головы со странным любопытством. – Приятно познакомиться.

– Взаимно, – произнес Сайлас. Вежливо, но не слишком дружелюбно.

Мужчины раскланялись. Сайлас снял пальто и отдал его проходившему мимо официанту, чтобы повесить.

Он сел слева от меня, по правую руку от мамы. Черный свитер облегал его тело, элегантно консервативный, но в то же время безумно сексуальный.

Снова подошла официантка, приняла заказ на напитки, расставила блюда, что подаются на День благодарения. И все принялись внимательно изучать меню. Вокруг нас возникло с полдюжины разных разговоров. Из-за преграды собственного меню я упивался Сайласом.

– Я чувствую, как ты смотришь на меня, Кауфман, – прошептал Сайлас уголком рта. – Прекрати. Я ведь теперь чертов промышленный гигант. И не могу растечься лужей посреди ресторана. – Он наклонился ближе, почти прижав губы к моему уху. – Да еще и сильно возбужденной.