Книга Через пять лет, страница 11 – Ребекка Серл

На улице льет как из ведра. Весна в этом 2025 году выдалась дождливая, что, впрочем, неудивительно, однако не так давно я обзавелась несколькими новыми платьями и хотела бы ими пощеголять. Белла обзывает меня «консерваторшей» за излишнюю, по ее мнению, строгость в одежде, и сегодня я мечтала сразить ее наповал. Но, видимо, не судьба. Я натягиваю джинсы, белую футболку «Мейдвелл», плащ от «Бёрберри» и резиновые, доходящие до щиколотки сапожки. За окнами плюс восемнадцать. В плаще я, конечно, сопрею, но без него замерзну.

Мы договорились посидеть в «Бюветт», крошечном французском бистро в Вест-Виллидже, которое вот уже десять лет является нашим излюбленным местом встречи. Здесь подают самые восхитительные яйца пашот и самые чудесные крок-месье на всем белом свете и варят самый крепкий и ароматный кофе. Прямо сейчас я бы, наверное, выпила целый литр.

Белла обожает это местечко. Знает по именам всех официантов. Раньше, лет десять назад, она часто захаживала сюда, чтобы набросать эскизы.

Я беру такси. Терпеть не могу опаздывать, хотя Белла наверняка замешкается и мне придется ждать ее минут пятнадцать – двадцать. Сколько с Беллой ни договаривайся, она все равно появится минимум на пятнадцать минут позже назначенного срока. Белла постоянно теряется во времени. Постоянно.

Однако сегодня, когда я захожу в бистро, она чинно сидит у окна за столиком на двоих.

На ней алый бархатный пиджак и длинное, слишком длинное для ее метра шестидесяти платье в цветочек с мокрым подолом. Волосы ее распущены и шелковыми, мягкими, как пряжа, локонами ниспадают на плечи. Белла прекрасна. Каждый раз, когда я ее вижу, у меня захватывает дух.

– Поверить не могу! – восклицаю я. – Никак ты меня обскакала?

– Не терпелось с тобой увидеться. – Белла запрокидывает голову, и золотые серьги-обручи мелодично позвякивают, стукаясь об ее шею.

Она вскакивает со стула и крепко-крепко обнимает меня. Я утыкаюсь ей в плечо и с наслаждением вдыхаю знакомый аромат чайного дерева, лаванды и чуточки корицы.

– Я мокрая как мышь! – противлюсь я, но объятий не разжимаю. Наконец-то мы снова вместе. – Я жутко по тебе скучала.

Я засовываю зонтик под стул и вешаю на спинку плащ. Внутри прохладнее, чем мне бы хотелось, и я зябко потираю руки.

– Ты повзрослела. Выглядишь как-то старше, – говорит Белла, удивленно разглядывая меня.

– Вот спасибо, – веселюсь я. – Значит, я превратилась в старую каргу?

– Да ну тебя, я совсем не про то, – отмахивается Белла. – Кофе?

Я киваю.

Она приподнимает чашку, привлекая внимание официанта. Белла заходит в это бистро намного чаще, чем я. Она живет в трех кварталах отсюда, на углу Бликер-стрит и Чарльз-стрит, в особняке из бурого камня. Ее квартира, которую отец купил ей два года назад, занимает целый этаж. Квартира роскошна, богемна, красочна, изящна и отделана с неповторимым, присущим только Белле изумительным вкусом.

– А где же наш дорогой Дэйв? – интересуется Белла.

– В спортзале, – отвечаю я, расправляя салфетку.

– В спортзале?

– Ну, он так сказал.

Белла открывает и закрывает рот. Видимо, ей очень хочется подтрунить над ним, но она не решается. Дэвид ей нравится. То есть я надеюсь, что нравится. Думаю, она предпочла бы видеть рядом со мной кого-нибудь более рискованного или даже безрассудного, способного растормошить меня, вывести за рамки рутинной обыденности. Вот только она забывает, а может, и не понимает, что мы с ней не одного поля ягоды и Дэвид – именно тот, кто мне нужен. Тот, с кем я хочу прожить всю свою жизнь.

– Давай, рассказывай, – тереблю ее я, – как твоя галерея? Как Европа?

Пять лет назад Белла выставляла свои работы в маленькой художественной галерее «Олеандр» в Челси, на северо-западе Нижнего Манхэттена. Выставка имела успех, публика раскупила все, и через некоторое время Белла привезла туда новые картины. Прошло два года, и Олеандр, владелец, предложил Белле приобрести у него галерею. Белла согласилась и купила ее на деньги своего трастового фонда. Теперь она рисует меньше, чем прежде, но я рада, что жизнь ее наконец прочно вошла в колею и обрела некое подобие стабильности. Теперь уж она не сорвется невесть куда и не исчезнет на несколько бесконечных недель.

– Мы распродали почти все работы Депреше. Поверить не могу, что ты все пропустила. Зла не тебя не хватает. Это была выдающаяся выставка. Лучшая из всех, которые я когда-либо устраивала.

Так Белла говорит о каждом художнике. Каждая выставка, по ее словам, «божественна, чудесна, головокружительна». Жизнь для нее – сплошной праздник.

– Дела идут в гору, так что я подумываю нанять еще одну Хлою.

Хлоя – помощница Беллы. Последние три года она работает на Беллу и заведует складом «Олеандра». Она уже дважды поцеловала Беллу, но, похоже, это ничуть не сказалось на их деловых отношениях.

– Так найми.

– У меня появится время заняться скульптурой, а может, я снова начну рисовать. Сколько месяцев я не держала в руках кисточку!

– Порой приходится чем-то жертвовать, чтобы воплотить свои мечты в реальность.

Белла криво улыбается. Приносят кофе. Я вливаю в него сливки и медленно отпиваю дурманящий напиток.

Поднимаю глаза и вижу ухмыляющееся лицо Беллы.

– Чего ты?

– Да ничего. Ну ты даешь! «Жертвовать, чтобы воплотить свои мечты в реальность»! Где ты такого нахваталась? Нормальные люди так не говорят.

– Зато так говорят бизнесмены. Главы компаний. Генеральные директора.

Белла закатывает глаза.

– Господи, в кого ты превратилась…

– Брось, я всегда была такой.

– Не знаю, не знаю… – Белла качает головой, подпирает подбородок руками и пристально смотрит на меня.

Я понимаю, к чему она клонит, но не собираюсь это обсуждать. Действительно ли я всегда была такой? Или в детстве, до смерти брата, я была совсем иной? Беззаботной и легкомысленной девчонкой? Почему мне втемяшилось в голову тщательно распланировать свою жизнь? Потому что я не хотела, чтобы однажды ночью кто-то возник на пороге моего дома и выбил почву у меня из-под ног? Возможно. Но прошлого не вернешь, и теперь я такая, какая есть.

К нам подходит официант, и Белла вопросительно приподнимает бровь, словно спрашивая, готова ли я?

– Да, заказывай.

Белла переходит на французский и, указывая на выбранные в меню блюда, советуется с официантом. Я с упоением слушаю ее речь, наслаждаясь ее звонким, веселым голосом. Белла пыталась научить французскому и меня, но из этой затеи ничего не вышло. Бытует мнение, что языки легче даются тем, у кого доминирует правое полушарие мозга, но мне кажется, это все ерунда. Я думаю, что для общения на чужом языке требуется некая раскрепощенность, свобода самовыражения, умение перевоплощаться. Способность переворошить, словно груду камней, все таящиеся в голове слова и извлечь именно те, что несут в себе сокровенный смысл.