Книга Ключ от всех дверей, страница 76 – Софья Ролдугина

Однако и Мило назвать даже не аристократом, а просто «приличным человеком» нельзя было. Бродяга — он и есть бродяга, пусть и красавец. А в маяке, говорят, люди серьезные живут… Могут и не позволить простым странникам приобщиться к пропыленной мудрости древних свитков. На крайний случай в моей сумке лежало письмо с печатью Ее величества Тирле с традиционным для дипломатов «Предъявителям сего…» и просьбой оказывать нам всяческое содействие, но королева крепко-накрепко запретила вынимать его без острой необходимости. А значит, в чем-то Мило прав… может, следует сменить костюмы? Придворные наряды дожидаются своего часа в сумке ученика… Но печься под южным солнцем в тяжелом бархате и атласе — увольте! Нет, решено. Остается бродягами. В конце концов, говорят ведь, что мудрость доступна любому — и бедняку, и богачу, и лорду, и последней служанке.

— Тебя что-то беспокоит, Мило? — щурясь, будто сытая кошка, вернула я ученику давешний вопрос. Мальчишка опустил:

— Нет, госпожа. Если вам кажется, что наш вид подобает месту, которое мы собираемся посетить — так тому и быть.

Я фыркнула, вынимая ключ. Таков мой Мило: согласится в мелочах, уйдет от спора… Но если решит что-то для себя, то переубедить или сломать его будет невозможно. Вот уж мне повезло с ученичком… или, скорее, с опекуном?

Ах, как же сложна жизнь!

— Идем, Мило! Мудрость маяка на Лунной косе ждет нас!

Скрипнула дверь… Я бестрепетно вошла, держа Авантюрина за руку. Успела разглядеть множество горящих свечей, мерцающий золотистый камень стен… А в следующее мгновение неведомая сила вышвырнула меня из башни, чувствительно прокатив по каменным ступеням. Мило вылетел следом и, так же бодро прокувыркавшись по порогу, шлепнулся прямо на меня, врезавшись с размаху макушкой мне в подбородок. В голове у меня зазвенело, а из-за двери маяка, будто в насмешку, раздался высокий, певучий, удивительно богатый на интонации женский голос, выговаривающий с мягкой укоризной:

— Что же вы, друзья мои? — «р» в «друзьях» прокатилось кошачьим мурлыканьем. — Зачем же жульничать так подло?

— А в чем это заключается жульничество? — живо откликнулась я, ощупывая челюсть. То ли удар не был и вполовину так силен, как мне показалось, то ли сила хранительницы ключа уже залечила ушиб, но фатальных для речи повреждений не обнаружилось. — Мило, будь любезен, слезь со своей наставницы. Мне тяжело держать тебя и в прямом смысле, и в переносном.

— А почему в переносном? — Мило неловко перекатился на бок, позволяя мне спокойно вдохнуть, встал и протянул мне руку.

— Потому что негоже ученику давить на свою наставницу, — отшутилась я.

Неизвестная за дверью удивилась.

— О, ваша речь чудна, мои друзья. И правил вы не знаете совсем… Откуда вы, поведайте старушке, удивите, и может быть, прощу оплошность я.

И это наша «речь чудна»? Да эта леди смеется, не иначе!

— Мы прибыли из далекой страны на севере, что зовется Домом Камней и Снов. Сейчас мы — странники, что ищут мудрости, а что было раньше — то значения не имеет, — отвесила я запертой двери поклон. — Так каковы же правила, о благородная леди?

— О, правила просты, мои друзья! — радостно возвестил голос. — За все своя берется плата под этим солнцем золотым… Коль отгадаете загадку — впущу вас я в обитель знаний, а нет — так не извольте горевать.

— Загадка так загадка, — улыбнулась я. По должности мне приходилось много придумывать подобных забав. А, как известно, лучше всех отгадывает загадки не тот, кто умен и всезнающ, а тот, кто часто их слышит. — Мы — воплощенное внимание, леди.

За дверью засмеялись. Мы с Мило обменялись одинаково досадливыми взглядами, означающими: «Ну что за собеседник попался дурной!»

— Внимайте же, друзья мои, — провозгласила леди и запела:

Однажды пригубив сей эликсир,

Лишь станешь ты умней и осторожней.

Ополовинишь кубок — и весь мир

Тебе покажется и лживым, и ничтожным.

Но если осушишь его до дна,

Тогда — иль мудрость вековую обретешь,

Или, упившись этим ядом допьяна,

Вдруг поседеешь ты и вечным сном уснешь.

— Что в кубке? — спросил голос.

Лицо Мило исказило отчаяние. Любому бы вмиг стало ясно, что ученик мой в замешательстве. Ах, оно и к лучшему. Рано еще мальчику знать ответ на такие загадки.

— Это горе, леди. Так ведь? — спокойно спросила я. — Тот, кто однажды попадет в беду — станет осторожнее. Тот, кого несчастья преследуют — никому не верит и не может найти смысл своего существования. Ну, а тот, на чью долю выпадает великое горе, или становится мудрецом, смиренно принимающим удары судьбы и радующимся каждому восходу, или погибает. Я права?

— Абсолютно, — ответила мне хозяйка маяка с легким удивлением. — Но не была сия загадка сложной, — тут же исправилась одна. — Но все же вы нашли ответ, а потому — прошу, мои друзья! — и дверь распахнулась.

Так просто? И нас больше не будут мучить? На радостях я крутанулась по ступеньке колесом и, замерев у самого края, вскочила на ноги и в два прыжка очутилась внутри. За мною последовал и Мило — отчего-то молчаливый и напряженный.

Внутри маяка все было именно так, как мне и показалось: ни единого окна, зато множество горящих свечей, золотистые плитки на стенах, а кроме того — мягкие ковры на полу, подушки и звериные шкуры. И ни кресел, ни диванов, ни даже жестких стульев, как в приемной Тайной канцелярии.

Зато хозяйка оказалась полной противоположностью своему интересному, выразительному, музыкальному голосу. Высокая, лишь на голову ниже Мило, плотная, с фигурой мечницы — это не могла скрыть даже роба волшебницы. Волосы у нее были темные, но не черные, скорее всего, каштановые, но в полумраке не разглядеть, и заплетенные в толстую косу. Глаза — по-северному светлые, скулы — широкие, нос — мясистый, губы — полные. Такой даме полагается иметь голос хриплый, низкий, но никак не схожий с птичьим щебетанием!

— Благодарю, что пустили нас, несмотря на мою оплошность, — склонилась я в церемонном поклоне. — Видите ли, мне привычней путешествовать, просто открывая двери, и я и подумать не могла, что за вход в башню берется плата, госпожа…

— Прошу, друзья, оставьте сухость «госпожи», назвав меня Архивом, — промурлыкала леди, кокетливо складывая пухлые губы бантиком.

— Архивом? Не архивариусом? — сболтнул Мило и импульсивно закрыл себе рот рукой, словно хотел запихать слова обратно.

Но леди и не думала обижаться.

— О, многие хотели б видеть меня распорядительницей здесь, но я, по счастью, госпожа. А потому — Архив, и уж никак иначе!

— Как пожелаете, Архив, — я вновь склонилась, пряча улыбку. Впрочем, не мне судить эту чудачку волшебницу — мало ли странностей у долгоживущих! Взять хоть меня — странность на странности. — Мы пришли в поисках знаний. Вы не могли бы оказать нам милость и позволить прочитать некоторые свитки из библиотеки маяка?