Книга Ватутин, страница 46 – Николай Карташов

В роковую ночь с 21 на 22 июня 1941 года Ватутин, как и большинство офицеров и генералов Наркомата обороны и Генштаба, не спал ни минуты. На фоне безмятежно спящей Москвы в большинстве окон здания военного ведомства ярко горел свет. Возвратившийся из Кремля Жуков первым делом спросил Николая Федоровича о том, дошла ли директива до округов и как идёт работа по её выполнению. Ватутин доложил, что передача директивы завершена в 00.30, её получение подтверждено в округах и на флотах, на местах приступили к приведению войск в боевую готовность.

Однако ни Жукова, ни Ватутина не покидало чувство гнетущего беспокойства. Они отдавали себе отчёт в том, что если война начнётся в утренние часы, как об этом сообщил перебежчик, то в состояние боевой готовности войска будут приведены лишь частично. Это в лучшем случае, в худшем — они даже не выдвинутся в заданные районы, не тронувшись с мест расквартирования. Так собственно и случится.

Многие дивизии были подняты по тревоге не в соответствии с полученными приказами и распоряжениями, а в результате бомбардировок и артиллерийских обстрелов немцев. Из-за выведенных из строя диверсантами проводных линий связи приказы адресаты не получили. Части и соединения, начав выдвижение в указанные районы, в большинстве случаев так и не дошли до них. Путь им преградили наступавшие танковые армады вермахта, и они вынуждены были вступать в бой с ходу. Войскам второго эшелона пришлось выдвигаться к границе под непрерывными ударами вражеских самолетов. Командиры не знали обстановки. Районы, в которые предписывалось прибыть соединениям, были уже заняты войсками вермахта, сумевшими добиться тактической, оперативной, а затем и стратегической внезапности.

Но все это скоро произойдет. Сейчас же текли напряженные часы ожидания. Примерно в полночь из Киевского особого военного округа поступила ещё одна тревожная весть. К нашим пограничникам, переплыв речку, явился солдат 74-й пехотной дивизии. Он сообщил, что немецкие войска начнут наступление сегодня, 22 июня в четыре часа.

Под утро нарком обороны вызвал к себе Жукова и Ватутина, чтобы узнать, как в округах идет выполнение переданной директивы. Однако их доклады уже потеряли актуальность. От Чёрного до Баренцева моря государственная граница СССР содрогнулась от артиллерийских залпов, разрывов авиационных бомб, рёва танковых моторов... В украинских, белорусских и прибалтийских приграничных сёлах и городах зазвучала грубая немецкая речь.

Войну ждали, к ней готовились, но она пришла внезапно. В первые же часы враг вторгся на советскую землю на многие десятки километров. Его танки, взламывая оборону Красной армии как неокрепший лед, корежили своими гусеницами дороги, ведущие к Минску, Киеву, Москве... Никто не мог и представить, что на военных аэродромах Украины, Белоруссии, Прибалтики яркими факелами пылают краснозвездные крылатые машины, так и не успевшие взмыть в небо. Трудно было поверить и в тот факт, что на ряде важнейших участков фронта в клещах гитлеровцев оказалось немало воинских частей, с невероятным упорством пытавшихся вырваться из окружения.

Вот как описывает первые трагические минуты и часы начала Великой Отечественной войны Жуков:

«В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский и сообщил: “Система ВНОС ^[28] флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний”.

Я спросил адмирала:

— Ваше решение?

— Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота. Переговорив с С. К. Тимошенко, я ответил адмиралу Ф. С. Октябрьскому:

— Действуйте и доложите своему наркому.

В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут потопил командующий Прибалтийским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, который доложил о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города.

Нарком приказал мне звонить И. В. Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос генерала Власика (начальника управления охраны):

— Кто говорит?

— Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.

— Что? Сейчас?! — изумился начальник охраны. — Товарищ Сталин спит.

— Будите немедля: немцы бомбят наши города, началась война.

Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке глухо ответили:

— Подождите.

Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин.

Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин молчит. Слышу лишь его тяжелое дыхание.

— Вы меня поняли?

Опять молчание.

— Будут ли указания? — настаиваю я.

Наконец, как будто очнувшись, И. В. Сталин спросил:

— Где нарком?

— Говорит по ВЧ с Киевским округом.

— Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.

В 4 часа я вновь разговаривал с Ф. С. Октябрьским. Он спокойным тоном доложил:

— Вражеский налет отбит. Попытка удара по нашим кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения.

Я хотел бы отметить, что Черноморский флот во главе с адмиралом Ф. С. Октябрьским был одним из первых наших объединений, организованно встретивших вражеское нападение.

В 4 часа 10 минут Западный и Прибалтийский особые округа доложили о начале боевых действий немецких войск на сухопутных участках округов. В 4 часа 30 минут утра мы с С. К. Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.

И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку.

Мы доложили обстановку. И. В. Сталин недоумевающе сказал:

— Не провокация ли это немецких генералов?

— Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация... — ответил С. К. Тимошенко.

— Если нужно организовать провокацию, — сказал И. В. Сталин, — то немецкие генералы бомбят и свои города... — И, подумав немного, продолжал: — Гитлер наверняка не знает об этом.

— Надо срочно позвонить в германское посольство, — обратился он к В. М. Молотову.

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.

Принять посла было поручено В. М. Молотову.