Книга Искупление, страница 54 – Юлия Ларосса

— Давай, родной, ещё одну ложечку! — раздался голос Ньевес.

— Ну мам! — заныл Виктор.

Они повернули ко мне голову, когда я вошла, и оба улыбнулись. Я смутилась.

— Латти, — нежно сказал он. — Мама, пусть Латти меня покормит!

Герцогиня засмеялась, качая головой:

— Вот видишь, дорогая, хотела побыть с сыном, вспомнить его детство… а он никак не выпроводит меня.

— Я помешала? Может… спохватилась я.

— Нет-нет, дочка! — ласково сказала Ньевес и приобняла меня, глядя на Виктора. — Такова материнская судьба.

— Мама, что за жалобы? — возмутился Эскалант, но не сдержал слабой улыбки. — Это всё больница на тебя влияет

Я заметила, что она была очень уставшей. Наверное, домой ещё не ездила.

— Вы можете отдыхать, я останусь до утра.

Герцогиня не успела меня переубедить, так как Виктор заторопил её:

— Слышала, мама? Всё, езжай домой и выспись!

— Ох, дети! — вздохнула Ньевес и поцеловала Виктора в лоб. — Завтра я приеду…

— Зачем?..

— Приеду в любом случае, сын!

— Ну ладно.

Когда она ушла, я почувствовала какуюто неловкость. Мы остались с ним наедине впервые после расставания. На меня нахлынули воспоминания. Какой же глупой я была!

— Злата? — позвал меня Виктор.

Я нерешительно взглянула в его шоколадные глаза. Он выглядел измученным, но смотрел так чувственно. Вот он, полулежит на огромной больничной кровати. Дышит, говорит, улыбается. А ведь всего несколько часов назад я даже не надеялась на это!

— Как ты мог, Виктор? — прошептала я, чувствуя, как слеза покатилась по щеке.

— Что, Латти? — испуганно попытался привстать он, но боль в ключице остановила его.

— Как ты мог решить, что я смогу жить без тебя?..

Он потянул ко мне руку, и я шагнула навстречу. Наши пальцы сплелись. Я присела на его постель.

— Ты ведь отказалась от меня! — с болью в голосе напомнил он мне, и я крепче сжала его руку.

— Никогда себя не прощу за это, — честно призналась я и вытерла слезы.

— Ты… значит, ты всё ещё любишь меня?

Неужели он ещё не понял этого?!

— Виктор, — я погладила его бледную щёку, осознав, что так давно не говорила ему самых главных слов. — Я люблю тебя. Теперь я знаю, что нужно говорить эти слова, когда чувствуешь, и не бояться. Ведь сожаление несказанного и несделанного страшнее муки разочарований.

— Поцелуй меня…

Осторожно наклонившись к нему, я коснулась его мягких губ. Но лишь на секунду, он потянулся за мной, когда я отстранилась. Какое же это счастье вот так его касаться, чувствовать его дыхание, запах теперь уже моих любимым духов «Версаче».

— Я прямо чувствую, как резко пошёл на поправку, — лукаво улыбнулся он.

Я рассмеялась. Ах уж этот мой плейбой!

— Так, — я поставила ему на кровать разнос с больничной едой. — Что там у нас? М-м-м… желе!

— Нет, прошу, не давай мне эту мерзость! — простонал он, отворачиваясь от ложки, которую я подставила ему под нос.

***

В комнате было чересчур светло. Я не могла больше спать из-за бьющего в глаза утреннего света. Я повернулась на бежевом диване, который стал для меня постелью. Виктор ещё спал. Было семь утра. Я тихонько прокралась в ванную, захватив с собой туалетные принадлежности. О чёрт! Опять не узнаю себя в зеркале! Надо срочно что-то сделать с этим кошмаром на голове. М-да, так коротко мне отстригали волосы лишь в детстве. И то я этого не помнила.

Приведя себя в порядок, я отправилась в поисках еды нам на завтрак.

Когда вернулась с круассанами и кофе, Виктор уже бодрствовал. Медсестра отчаянно строила ему глазки, меряя ему давление, температуру и пульс. Хорошо, что она перевязку ему не делала. А то либо она лишилась бы чувств от вида обнажённого Эскаланта, либо бы я её освежила, плеснув кофе в откровенное декольте.

— Что-то не так, крошка? — спросил меня Виктор, отвлекая меня от мысленного бормотания нехороших слов в сторону медсестры, закрывшей за собой дверь.

— Да так, просто задумалась, — буркнула я, ставя на разнос с принесённой только что добытые вредные углеводы и кофеин.

— О чём?

Его настороженность меня стала забавлять. Неужели он так боится, что я буду чем-то обеспокоена или недовольна?

— Как быстро я привыкну к тому, что моему парню всякие девицы строят глазки?

Виктор вмиг расслабился, и на губах заиграла его знакомая самоуверенная усмешка, украшенная ямочками на щеках.

— Ревнуешь, крошка?

— Ещё как! — гордо призналась я и сделала то, о чём давно в тайне мечтала: поцеловала его небритую скулу там, где только что была ямочка.

Непривычно колючий Эскалант, но это не портит удовольствие от прикосновения к нему. Не успела я отстраниться, как он удержал меня за шею здоровой рукой. Очевидно, ему надоели мои целомудренные касания, поэтому он поцеловал так, что я чуть не забыла, где мы и зачем.

— Виктор! — осуждающе прошептала я ему в губы. — Ты же пациент и находишься в больнице!

— Чёрт, постоянно упускаю это из виду! — пробормотал он и отпустил меня, не скрыв своего разочарования. — Давай уже сюда те круассаны, что так изумительно пахнут.

Не успели мы доесть завтрак и допить кофе, как в палату постучали полицейские. Они стали составлять картину событий того ужасного вечера. Я в стороне всё слушала и покрывалась мурашками от ужаса, пока Виктор вспоминал и рассказывал. Напоследок они спросили меня про Дворака и сообщили, что он находится у них под арестом.

Потом пришли родители Виктора, а позже должен был приехать и Себастьян с его рабочим компьютером. В общем, я больше не находила оправданий быть с ним, поэтому вышла из больницы, сразу решив направиться поправлять свои покалеченные волосы.

Я позвонила Марии. Мы только успели перекинуться парой словечек, как я услышала вторую линию. Это был Гаспар. Сообщил мне, что он задержится на месяц. Хочет навестить родителей. Моё огорчение он принял на свой счёт и сразу повеселел. Мне стало не по себе. На этом и завершили наш разговор.

Вечером снова приехала к Виктору. Радуясь своей новой причёске, которая мне уже чем-то нравилась, я, постучавшись, вошла в палату. Эскалант полусидел, сосредоточенно глядя в экран «Макбука». Подняв на меня глаза, он улыбнулся и отложил его в сторону.

— Как тебе? — я покружилась, демонстрируя новый образ.

— М-м-м… очень сексуально! — протянул он. — Иди-ка сюда, я жутко соскучился!

Я не подошла, а подлетела к нему, и мы уже смело предались искусству поцелуя, пока не пришли делать перевязку. Виктор не спускал с меня глаз, а я отвечала тем же. Единственная плохая мысль, пришедшая мне в голову — это шрам, который останется на его прекрасном теле. След, который будет всегда напоминать нам об этом случае.