Онлайн книга «Эрагон. Наследие»
Мужчины задвигались; даже самые опытные чувствовали себя не в своей тарелке; многие скрещивали пальцы, отгоняя беду, и перешептывались друг с другом. К сожалению, даже самый тихий шепот Эрагон слышал с удивительной ясностью. Люди шептались о том, как тяжело протекала у Илейн эта поздняя беременность, а некоторые горестно твердили, что уж если она в самое ближайшее время так и не родит сама, то будет поздно спасать и ее, и ребенка. Им поддакивали и другие, говоря: «Тяжело жену-то терять. Это и в хорошие времена нелегко, а уж здесь, в лагере, и подавно» или «Стыд-то какой, вот уж стыд! Разве ж можно в таком возрасте детей рожать?». Кое-кто винил раззаков в том, как тяжко теперь приходится бедняжке Илейн, или долгое путешествие жителей Карвахолла к варденам. И очень многие были недовольны тем, что Арье разрешили присутствовать при родах и помогать Гертруде: «Ей бы своих следовало держаться, а не совать нос, куда ее не просят! Кто ее знает, что ей на самом-то деле нужно, а?» Все это и еще очень многое Эрагон прекрасно слышал, но делал вид, что не слышит ничего, и продолжал спокойно сидеть, понимая, что односельчане почувствуют себя не в своей тарелке, если поймут, каким острым теперь стал его слух. Бочонок под Рораном заскрипел, когда он наклонился к Эрагону. — Тебе не кажется, что нам стоило бы… — Нет, — сказал Олбрих. Эрагон плотнее завернулся в плащ. Холод уже пробирал его до костей. Но уходить он и не собирался — во всяком случае пока не закончатся мучения Илейн. — Смотри! — вдруг воскликнул Роран. Олбрих и Балдор тут же одновременно вздернули вверх головы. На той стороне дороги из палатки показалась Катрина с грудой окровавленных тряпок. И прежде чем вновь успел опуститься полог палатки, Эрагон мельком увидел Хорста и какую-то женщину из Карвахолла — он не сумел разглядеть, кто это, — стоявших в изножии кровати, на которой лежала Илейн. Искоса глянув на ожидающих в сторонке мужчин, Катрина чуть ли не бегом устремилась к костру, где Нолла и Изольда, жена Фиска, кипятили уже использованные и выстиранные тряпки. Бочонок Рорана еще два раза скрипнул, и Эрагон почти уже не сомневался, что сейчас его брат вскочит и бросится следом за Катриной, но Роран остался сидеть рядом с Олбрихом и Балдором. Они, как и все остальные, следили за каждым движением Катрины, почти не мигая. Эрагон поморщился, когда очередной вопль Илейн разорвал вечернюю тишину, столько боли было в этом крике. Затем полог палатки вновь приподнялся, и оттуда вихрем вылетела растрепанная Арья с обнаженными руками. Волосы, как крылья, летели за нею, когда она подбежала к троим эльфам из числа стражей Эрагона, стоявшим в тени за ближайшей палаткой. Несколько мгновений она что-то настойчиво втолковывала одному из них — точнее, одной, ибо это была эльфийка с тонким лицом по имени Инвидия, — а потом поспешила обратно в палатку, но Эрагон успел перехватить ее. — Как там дела? — спросил он взволнованно. — Плохо, — честно ответила Арья. — Но почему это продолжается так долго? Ты не могла бы как-то помочь ей? Лицо Арьи, и без того чрезвычайно напряженное, стало прямо-таки свирепым. — Могла бы. Я могла бы сделать это еще в первые полчаса, но Гертруда и другие женщины грудью заслоняют роженицу от меня, не позволяя применить даже самые простейшие заклинания. — Но это же глупо! Почему? — Потому что магия их пугает. И я их пугаю. — Так скажи им, что не желаешь ей ничего плохого. Скажи им это на древнем языке — они просто вынуждены будут тебе поверить. Арья покачала головой: — Так будет только хуже. Они подумают, что я пытаюсь применить магию помимо их воли, и вовсе меня оттуда отошлют. — Но Катрина, конечно же… — Только благодаря ей я и смогла кое-чем воспользоваться. Илейн снова пронзительно закричала. — Неужели они не позволяют тебе хотя бы немного облегчить ее страдания? — Не больше, чем я уже сделала. Эрагон, прорычав сквозь стиснутые зубы: — Неужели это правда? Ну, я им покажу! — попытался было прорваться в палатку, но чья-то рука крепко схватила его за левое плечо. Озадаченный, он оглянулся и вопросительно посмотрел на Арью, но она, качая головой, сказала: — Нет. Не надо вмешиваться. Это их обычаи, и они, по-моему, древнее, чем само время. Не лезь туда, иначе рассердишь и смутишь Гертруду, а большую часть женщин и вовсе против себя настроишь. — Да плевать мне на них! — Я знаю, но поверь, сейчас самое мудрое — это просто ждать вместе со всеми остальными. — И, словно подчеркивая смысл сказанного, она отпустила его плечо. — Но я не могу просто так ждать, если Илейн так мучается! — Послушай меня. Будет лучше, если ты останешься здесь. А я постараюсь непременно как-нибудь помочь Илейн, обещаю тебе. Но сам туда не входи. Ты вызовешь только возмущение и гнев, а там ни то ни другое совершенно не требуется… Пожалуйста, Эрагон! Эрагон колебался. Потом, всхрапнув от возмущения, резко воздел к небесам руки, потому что Илейн снова страшно закричала. — Ладно, я тебя послушаюсь, — сказал он, придвинувшись к Арье почти вплотную, — но что бы там ни случилось, не дай ей или ребенку умереть. Прошу тебя! Мне все равно, что ты для этого сделаешь, только не дай им умереть! Арья серьезно и внимательно на него посмотрела. — Я никогда не позволю, чтобы с ребенком случилась беда, — сказала она и исчезла в палатке. Эрагон вернулся к Рорану, Олбриху и Балдору и снова плюхнулся на свой бочонок. — Ну? — спросил Роран. Эрагон пожал плечами: — Арья сказала, что они делают все, что в их силах. Нам просто нужно набраться терпения… Вот, собственно, и все. — Похоже, она сказала намного больше, — заметил Балдор. — Все равно смысл тот же. На небе сменились краски заката, став оранжево-алыми, словно близился конец света. Немногочисленные рваные облачка, что еще оставались на западном краю неба после пролетевшей накануне бури, приобрели те же кровавые оттенки. Стаи ласточек летали над головой — ужинали, охотясь на ночных бабочек, мух и прочих насекомых, сновавших в воздухе. Через некоторое время крики Илейн стали тише; теперь из ее груди все чаще вырывались лишь тихие, надломленные стоны, от которых у Эрагона по спине ползли мурашки. Более всего на свете ему хотелось избавить ее от мучений, но он не мог пренебречь просьбой Арьи и продолжал торчать на своем бочонке, безжалостно грызя и без того истерзанные ногти да время от времени обмениваясь короткими мыслями с Сапфирой. Когда солнце коснулось края земли и как бы растеклось вдоль линии горизонта, точно огромный желток на сковороде, среди припозднившихся ласточек стали появляться и летучие мыши, легко и быстро шнырявшие в воздухе на широких кожистых крыльях; их пронзительные, почти недоступные восприятию обычных людей визги казались Эрагону болезненно невыносимыми. |