Книга Жизнь, страница 18 – Юлия Ларосса

– Я пойду, умоюсь, – промямлив, я пошла в ванную, ощущая на себе взгляды всех четверых.

Я смотрела, как вода наполняла сложенные ладони. Потом ныряла в них лицом снова и снова. Я делала это до тех пор, пока руки не онемели, а кожа не стала покалывать. Я выключила воду и уперлась руками в белый умывальник.

Вздохнув, я подняла взгляд на свое отражение…

– Себастьян! – вздрогнула я, и резко обернулась, увидев в зеркале мрачное лицо Эскаланта.

Мужчина стоял спиной к закрытой двери и тяжело смотрел на меня из-под сдвинутых бровей.

– Прости меня, Зоя.

Я все еще тяжело дышала:

– Ничего. Только не подкрадывайся так больше…

– Прости за то, что я сказал, – перебил он, сверля золотистыми, глубокими глазами.

Не выдержав его натиска, я опустила взгляд и, взяв полотенце, вытерла влагу с лица.

– Ты сказал правду, Себастьян. Мне не за что тебя прощать, – сказала я сквозь все еще не утихшую, ноющую боль.

Себастьян двинулся в мою сторону, пугая волнующей близостью. Я подавила в себе желание трусливо убежать из комнаты и подняла к нему взгляд. Он остановился совсем рядом. Нас разделяли какие-то сантиметры накаленного воздуха.

– Я восхищаюсь тобой, Зоя! – тихо начал говорить он. – Гаспар сказал то, что я должен был сказать. Но я не могу. Потому что очень злюсь на тебя, Зоя! За твое упрямство, непокорность, упорство, с которым ты отвергаешь меня.

И вдруг ясная и болезненная догадка засияла в моем помутневшем разуме.

– Вы с ним похожи… – вслух подумала я.

Эскалант застыл. Склонил голову набок и пронизывал взглядом.

– С кем?

– С тем человеком, который хочет мой смерти, – прошептала я.

Он отшатнулся, будто я его толкнула. Наверное, эмоционально так и было.

– Он использует меня, чтобы отомстить семье, которую я не знала, – продолжила я чуть громче и не опускала глаз. – А ты хочешь использовать меня, чтобы удержать деньги в своей семье…

– Как ты можешь сравнивать меня с ним?! – ошарашено выдохнул Себастьян.

– Это намного легче, чем ты думаешь, – не обращая на него внимания, говорила я. – Ведь ты такой же бесчувственный, расчетливый, циничный…

Эскалант сделал два широких шага, схватил меня за плечи и прижался теплыми сухими губами к моему рту.

Я замерла. Ждала его поцелуй. Но он оставался неподвижен, и в этом оказалось мое спасение. Он сам отстранился и отпустил меня.

Себастьян выглядел так, будто мои слова сильно ранили его. Будто он только сейчас понял, как может болеть душа, от которой он отрекался долгие годы.

– Спасибо! – прошептала я и обошла его, желая быстрее покинуть комнату.

– Итак, Зоя, – начал Гаспар, когда мы разместились за моим кухонным столом с чашками чая и кофе. – Благодаря действию охраны Виктора, которая, спешу заметить, самая надежная в Испании, а также подключению полиции, тебе обеспечен наивысший уровень безопасности. После вчерашних событий моя ведомственная контора, так сказать, тоже подключилась. Теперь это дело имеет террористический уклон международного масштаба.

Я выдохнула и кивнула.

– Твоя задача, Зоя, – встрял Виктор, и я перевела на него взгляд. – Беспрекословно исполнять все наши указания, не игнорировать меры предосторожности и быть предельно внимательной. У нас есть достоверная информация, что кто-то из твоего окружения носит маску, имеет доступ в наши дома и, возможно, окликается на обращение «друг» или «подруга».

Многозначительный взгляд Виктора проникал внутрь с холодным чувством мерзости. Кто-то среди нас жил с мрачной тайной.

– Ясно, – на удивление мой голос прозвучал твердо.

– Доверие – это самое важное и бесценное в любых отношениях, – добавил Гаспар. – Очернив его хотя бы раз – вернуть прежнюю чистоту невозможно. Поэтому, Зоя, я прошу тебя, доверяй очень немногим. А лучше – никому.

Ядовитые ростки сомнений стали разрастаться во мне. Я скользнула взглядом по людям, которые меня окружали. Гапсар, Виктор, Ксавьер и… он.

– Обещаю! – ответила я, вновь глядя на Гаспара.

Тот удовлетворенно кивнул.

– Несмотря на опасность, которая нависла над тобой, – продолжил Виктор. – Ты должна жить в прежнем ритме. Главная задача этого преступника – сломить тебя, заставить желать смерти. Но мы этого не допустим. Ты дебютируешь на королевском балу, покажешь миру свои картины, и будешь продолжать выходить в свет.

– Но окружающие меня люди… – начала, было, я и поддалась вперед.

– Только так у нас будет возможность разоблачить его! – резко оборвал Гаспар. – Мы будем во всеоружии. Нас больше, Зоя. И мы сильнее.

Уверенность его тона и слов вселила в меня надежду. Я согласно кивнула и отпила из своей чашки остывший чая.

Мужчины довольные результатом переговоров, поднялись из-за стола. Я последовала их примеру, решившись на ультиматум:

– Я все сделаю, как скажите. Только у меня одно условие.

Они переглянулись, и Виктор выжидающе посмотрел на меня:

– Какое, Зоя?

Облизав пересохшие губы, я посмотрела на каждого из них и даже на… него:

– Вернее, это не условие. Это мольба к вам и вашим близким. Я молю вас, останьтесь живы!

– Зоя! – протянул Ксавьер и, шагнув ко мне, обнял. – Я еще успею наскучить тебе, детка!

– Мы обещаем! – торжественно прозвучал голос Виктора, и он хлопнул молчаливого и хмурого брата по плечу.

Ксавьер отпустил меня, и я взглянула на Себастьяна. Мои глаза самозабвенно молили его. Но он был также нерушим и холоден, как лед или камень.

– Кто-то из нас сегодня останется с тобой, – объявил Гаспар. – Выбор за тобой, Зоя.

– Это обязательно? Я вполне… – запаниковала я.

– Так, не забывай о своих обещаниях! – мягко напомнил Виктор.

Закусив губу, я обреченно вздохнула.

Добро пожаловать в новую жизнь, Зоя Рольдан. Ведь теперь ты – Солер.

Я уже знала, кого выберу.

Подойдя к Себастьяну, я обвила руки вокруг талии и прижалась к его груди. Крепко-крепко, словно пыталась наполниться силой его близости, вдохновиться его присутствием, насытиться им, чтобы… отпустить.

Себастьян вздохнул, будто испытал облегчение, и обнял меня в ответ. Его подбородок оказался на моей макушке, а дыхание шевелило волосы.

Пришло время.

Я открыла глаза и опустила руки, делая шаг назад. Встретившись взглядом с медовым взором, я сказала:

– Ксавьер, останься, пожалуйста!

Казалось, от неожиданности вздрогнули даже стены комнаты.