Онлайн книга «Я, ангел»
|
Астроном повернул телескоп дулом вверх и мрачно произнес: – Вот, значит, какой вы, сэр. Лица, более подходящего ангелу, трудно вообразить. Вьющиеся локоны, спадающие до плеч волнами, отточенные, чуть суховатые черты и поразительный взгляд. Тилю показалось, что его выпотрошили, как лягушку, до самых винтиков души, и собрали обратно. Такой удивительной силой обладал незнакомец. Впрочем, не совсем незнакомец. Его портрет был в школьном учебнике. Тиль не мог вспомнить в каком. – Не вздумайте спрашивать про яблоки, сэр, а то быстро разочарую. – Про какие яблоки? – не понял Тиль, думая, что испытают на знание райских реалий. – Отлично, сэр! – Астроном снисходительно улыбнулся. – Наконец найдено полезное свойство безграмотности. Надеюсь, не в обиде, сэр. Не то чтобы Тиль совсем не обиделся, но приятный образ как-то сразу потух. Подумаешь, сидит с телескопом и важничает, да кому интересны занюханные астрономы. Неужели на самого Коперника нарвался? Впрочем, других Тиль все равно не знал. – Не долго, но нам предстоит общаться, – заметил кудрявый. – Вас, сэр, насколько известно, зовут Тиль? Отлично. Можете называть меня Ньютоном, сэр, просто Ньютоном, без чинов, сэр. Ну, конечно! Его портрет висел в кабинете физики, в самом углу. Когда Толик шел к доске на очередную казнь, это суровый взгляд настраивал на неизбежную двойку. Что делать, физика не попала в список любимых предметов. Впрочем, как и все остальные. Зато теперь жажду знаний можно насытить одним глотком. – Сэр Тиль, кажется, за крыльями? – Ньютон отстукивал пальцем по столику, отчего телескоп мелко подпрыгивал. – Кажется, да. – Какие предпочитаете? Толик попросил модели Сикорского. Ньютон звонко хлопнул по ляжке, обтянутой белой лосиной: – Нет, господа, реклама – хуже безграмотности. Ну, скажите, дорогой сэр, зачем вам крылья Сикорского? Вы знаете, чем они отличаются от крыльев Да Винчи или от крыльев Сухого? Или от крыльев Райт? А может, от Фокке Вульфа? Что же молчите? Стыдно, как на уроке, когда учитель приводил его в пример образцового незнания физики, приговаривая: «Темнота – залог здоровья». Тиль окончательно смутился: – Мне все равно, любые подойдут. – Конечно, любые, сэр! – Ньютон приблизился, чтобы осмотреть Мусика. – А с таким великолепным механизмом они вовсе не нужны. Может, откажетесь? – Ни за что. – Откуда такая решительность, сэр? Что это? Страсть полета? Желание славы и признания? Знаете, что с ними делать? Я заинтригован. По школьному опыту Толика ангел знал: если приперли к стенке – дави на жалость. – Да, я не знаю, что с ними делать. Я вообще ничего не знаю, что полагается ангелу. Как котенок слепой тыркаюсь. Оказался здесь случайно, ничему не обучили, кинули, как в прорубь, и сказали: «Плыви, мальчик». Вот и барахтаюсь, как могу. Потому что у меня всего одна вечность. И больше не будет. Вот так, сэр, можете смеяться. А то, что вы открыли три каких-то закона и еще всемирное тяготение, до сих пор помню. Давайте крылья, уже хоть какие, меня овечка ждет. А если нет, прощайте... Тиль развернул Мусика на изготовку. Однако Ньютон предложил стул, взявшийся из ниоткуда, и миролюбиво заметил: – Не стоит обижаться на одинокого старика, сэр Тиль. Знаете, как скучно познать все законы мироздания и движения небесных тел, а обсудить не с кем. Как назло – ни одного академика к нам не попадает. Позвольте всего-то парочку вопросов? Усевшись на хлипкое сооружение, Тиль не смог отказать. – Что вы хотите, молодой ангел? – Овечку вытянуть, то есть спасти. – Зачем? – Чтобы попасть на Хрустальное небо. – А что вам там делать? – Это уже третий вопрос, сэр Ньютон. – Ну что вам, жалко, юноша, такая любопытная беседа завязалась. Будьте милосердны к основателю современной физики, которая замучила вас в школе. – Говорят, там хорошо, все ангелы мечтают попасть. – А лично вам, сэр, для чего Хрустальное небо? – Вечный кайф на вечном торче, – повторил Тиль слышанное от Витьки. – А если честно – не знаю. Ньютон смахнул телескоп со стола и довольно потер руки: – Отлично, сэр Тиль. Позвольте кое-что рассказать. Вы, конечно, помните, что физикой я занимался скорее как хобби, в основном посвящал усилия алхимии и неким тайным наукам, за что и расплачиваюсь. В одной древней рукописи я нашел удивительную легенду. Желаете узнать? Тиль проверил перышко: все было спокойно. – Легенда столь редкая... – начал Ньютон, откинув роскошный локон, – ...что более мне не встречалась. Называется «Легенда о великом алхимике». «В одном княжестве, славном на все Средние века наукой и университетами, жил знаменитый алхимик, которого звали Великий. В те времена не было иного алхимика, чье слово имело столь значительный вес. Его мнение считалось беспрекословным авторитетом, внимать которому полагалось с трепетом почтения. Слава его разрослась до пределов, когда не так важно, что на самом деле совершил он в науке алхимии, которая, как известно, досталась нам от халдейских мудрецов. Однажды ночью к нему постучался начальник стражи, прося срочно явиться в княжеские казематы. За бродяжничество арестован некий голодранец, он отказывается отвечать на вопросы, пока не поговорит с Великим алхимиком, дескать, специально явился в город для встречи со знаменитостью. Ученому мужу было лень, и он попросил отложить до утра – мало ли поклонников хотят его видеть, это не причина срываться от теплого очага. Но капитан настаивал: завтра поутру бродягу казнят по закону княжества, а он желал сообщить нечто важное. Великий алхимик нехотя отправился в тюрьму. Его провели в одиночную камеру, где на куче гнилой соломы сидело человеческое существо в лохмотьях, разукрашенных следами грязи и запекшейся крови, худое, как обглоданная кость. Странно, что жалкий оборванец получил отдельную камеру и сумел уговорить главного стражника быть гонцом. В каземате царил жуткий смрад. Желая поскорее отделаться, Великий алхимик заткнул нос и сердито спросил, ради чего понадобился бродяге. «Значит, ты Великий алхимик, брат?» – спросил нищий. «Как смеешь обращаться ко мне подобным образом, несчастный!» – рассердился знаменитый ученый. «Но ведь мы служим одной науке, значит – братья». «Ты алхимик?» – презрительно вымолвила знаменитость. «Не такой великий, как ты, но кое-что умею». «И что же? Варить навоз?» «Расскажу тебе, брат, но позволь спросить: за что обрел столь громкий титул?» Великий алхимик увидел чистое и открытое лицо, со следами побоев. Сомневаться в наивности пленника было невозможно. Он ответил: |