Книга Сожженные девочки, страница 34 – С. Дж. Тюдор

Я смотрела на Блейка поверх своего бургера, пытаясь понять, в чем подвох. До сих пор я всегда знала правильный ответ. Или, если точнее, выучила все ответы. Ночь за ночью я училась, одновременно подрабатывая. И всегда блестяще сдавала экзамены. Потому что умела как сдавать экзамены, так и вести дебаты. Умела говорить то, что люди хотели от меня слышать. Я училась быстро и упорно. Но я не умела лгать Блейку. С ним смысла блефовать не было, потому что он хорошо меня знал. Слишком хорошо. И неудивительно. Он спас меня, забрал с улицы, когда мне было шестнадцать лет.

– У меня есть вера, – ответила я.

– И ничто не способно пошатнуть твою веру?

Кусок бургера застрял у меня в горле.

Я сделала глоток колы. Трубочка забулькала в пластиковом стаканчике.

– Думаю, нет.

– Так что в каком-то смысле не имеет значения, существует Бог или нет, коль скоро у нас есть вера в его существование.

Я нахмурилась, не понимая, как мне ответить.

Он улыбнулся:

– Не переживай. Я не пытаюсь вовлечь тебя в религиозный аналог диспута о коте Шредингера.

– Тогда почему мы это обсуждаем?

– Потому что я чувствую твой скептицизм относительно нашего сегодняшнего визита.

Он был прав. Как обычно.

– Мне просто немного не по себе.

Он кивнул, вытер рот бумажной салфеткой и бросил ее в пустой пакетик из-под картошки фри.

– Почему?

– Похоже на то, что эта женщина нуждается в психотерапии или даже медикаментозной поддержке.

– А что, если все это не помогло?

– Но экзорцизм..? Вы серьезно?

– Ты не веришь в одержимость?

– Нет.

Он поднял брови.

– Я верю, что зло существует, – уточнила я. – В сердцах всех мужчин и женщин. Можете называть это нашей темной стороной. Но во внешних демонов – нет, в это я не верю.

– Зато верит эта молодая женщина. Она верит в это безусловно. Она в отчаянии и потому обратилась к нам за помощью. Должны ли мы ей отказать?

– Нет, разумеется, нет.

– Джек, дело не в том, во что верим или не верим мы. В это верит она, а человеческий мозг – это очень мощная штука.

– Разве мы не подпитаем ее заблуждения?

– Ты молишься Господу, когда тебе бывает трудно?

– Да.

– Хотя ты понимаешь, что вряд ли Он станет бросать все свои дела ради того, чтобы решить твою проблему?

Я хмыкнула в знак согласия.

– Но это тебя утешает?

– Да.

– Наша работа состоит в проведении ритуала экзорцизма. Независимо от того, насколько реальны демоны, экзорцизм ее утешит. Наша юная леди поверит в то, что демон ушел и ее квартира очистилась. Господь восторжествовал. В какой-то мере вера служит как плацебо. Если ты веришь в то, что она работает, она сработает.

– Пожалуй, – неуверенно согласилась я.

Он подмигнул:

– Отлично. А теперь поехали изгонять злых духов.

Я чувствую, как мною овладевает грусть. Блейк умер пять лет назад. Время… Если вдуматься, это страшная вещь. Я тушу сигарету и возвращаюсь в кухню. Коробка из подвала стоит на столе. Я вынимаю из нее магнитофон и без особой надежды нажимаю на кнопку воспроизведения. Как и ожидалось, ничего не происходит. Я его переворачиваю. Винтики на крышке для батареек покрыты ржавчиной. Я снова пытаюсь извлечь кассету, но тщетно. Крышку заело, и, похоже, кассета застряла внутри.

Ладно. Я шарю по ящикам в поисках отвертки или ручки. Наконец нахожу искомое в пластиковой коробке, которую, кажется, окрестила «Ключи». Ключей в коробке нет. Вместо них там лежат скрепки, офисный пластилин, прищепки для одежды, старые наушники, и под всем этим – маленькая серебристая отвертка. Я торжествующе выуживаю ее и пытаюсь выковырять кассету. Мне удается ее приподнять, она внезапно выскакивает наружу… и лопается.

– Проклятье!

Я все еще смотрю на сломанную кассету, пытаясь вспомнить, как ее можно починить – склеить скотчем? – когда входная дверь хлопает с такой силой, что крохотный домик подпрыгивает на месте. Я поспешно роняю кассету и магнитофон обратно в коробку, ставлю ее на пол и ногой заталкиваю под стол.

Оборачиваюсь. В дверном проеме стоит Фло, одной рукой обхватив тощего паренька, лицо которого залито кровью. Ее волосы растрепаны, а «Никон» у нее на шее разбит.

Она смотрит на меня и выдавливает из себя слова, которые неизбежно вселяют ужас в сердце каждого родителя.

– Мама, не сердись.

– Пневматическая винтовка? Господи Иисусе. Я думала, что беспокоиться об оружии надо было в Ноттингеме, но никак не здесь.

Я промокаю голову Ригли. Второй раз за три дня мне приходится смывать с кого-то кровь.

– Угу, – бормочет Фло.

– Вы видели, кто стрелял?

– Нет, было слишком далеко.

Мне хочется ей возразить. Я мало что знаю о пневматическом оружии, но мне кажется, с дальностью стрельбы там не очень.

– Нужно обратиться в полицию.

– Это была случайность.

– Откуда ты знаешь? Тебя могли убить. Вас обоих могли убить.

– Ой-ой, – стонет Ригли.

Я слишком сильно нажимаю на рану, промокая кровь. Не то чтобы я винила его в том, что произошло. Если и виноват, то не во всем.

– Извини.

Я бросаю окровавленную тряпку на раковину. Рана неглубокая, но на голове они всегда дико кровоточат. Из ванны наверху я уже принесла аптечку. Я накладываю на рану «Савлон» ^[8] и наклеиваю на голову Ригли два больших пластыря. Приподнимаю его подбородок, разглядывая свою работу. Вообще-то он очень привлекательный паренек. Интересно, из-за чего все эти странные подергивания. Какое-то неврологическое заболевание?

– Вот так. Думаю, пока сойдет.

– Спасибо, преподобная. Я вам очень признателен. Моя мама восприняла бы все это не так спокойно, как вы.

Я молча смотрю на него.

– Спокойно? Я не отношусь к этому спокойно. Я совершенно не спокойна. – Я оборачиваюсь к Фло. – Какой-то лунатик бродит по окрестностям и палит куда попало из пневмата. Вы оба могли погибнуть. Сколько еще раз мне это повторить?

– Мы в порядке, – нетерпеливо говорит Фло.

– Дело не в этом.

Я беру со стола «Никон». Его объектив полностью уничтожен. Пуля застряла в задней части фотоаппарата, образовав в металле небольшой бугорок.