Книга Золото твоих глаз, небо её кудрей, страница 257 – Михаил Харитонов

— Ну, младший, ты даёшь. Пятачка на метро у тебя нет? Ты мужчина или кто? У мужчины всегда должны быть деньги, запомни, сын, плохому не научу… — голос в трубке стал совсем довольным. Папа обожал монологи про то, что мужчина должен. К сожалению, папа совсем не уделял внимания вопросу «как».

— Ладно, папка тебя подхватит, — наконец, сообщил он главное. — Ты когда дома будешь?

Отец недавно приобрёл «Волгу » и очень этим гордился.

— В два точно буду, — сказал Шаня.

— Шаня-а! — крикнула мама из комнаты. — Ты с кем там разговариваешь?

Отец услышал.

— Ну значит завтра в два во дворе, договорились, бывай здоров, — быстро закончил он.

Трубка звякнула на рычагах.

Через пару минут в кухню вошла мама в халатике. Лицо у неё было белое, под глазами синяки. Она шла, держась за стену.

— Гришаня, — сказала она тихо. — Это кто звонил? Это он был? Он? Он?

— Алексей Геннадьевич звонил, — сказал Шаня как можно более спокойным тоном. Он понимал, что сейчас мать устроит истерику. Когда начиналась боль, она всегда устраивала истерику. Наверное, от этого ей становилось легче. Но не сильно — потом боль бралась за неё так, что она могла только глухо рыдать в подушку.

Шаня считал, что от маминой истерики должен быть какой-то прок. Мама должна вернуться в комнату виноватой. Но вину нужно было подготовить. Сразу назвать отца отцом означало спровоцировать крик без всякой пользы для себя.

— Что он спрашивал? Что ему надо от тебя?! — взвизгнула мама.

— Мам, да как обычно. Спрашивал, как с музыкой, как учусь.

— Звал к себе? Звал? Не лги мне! Звал?

— Звал, — согласился сын. — Я ему сказал, что у меня пятачка нет на метро.

Мать села на табуретку и заплакала.

— У меня сын тряпка, — пробормотала она. — Ты должен был сказать этому человеку, что не желаешь общаться с ним. А ты сказал, что я тебе денег не даю. Позоришь мать! — она сжала ладонями виски. — Ну ты чего молчишь? Язык проглотил?

— Мам, ты сама говорила — не надо врать, — пожал плечами Шаня. — Я правду сказал.

— Что я тебе денег не даю? — закричала женщина.

— Что денег у меня нет, — поправил Шаня. — Ну так правда нет же.

— Я тебе вчера давала, — напомнила мать сварливым тоном.

— Полтинник ты мне дала, — напомнил сын. — Десять копеек на завтрак, четыре на троллейбус, четыре на обратно. И «Лакомка» за двадцать восемь.

— Ты с ума сошёл есть мороженое! Тебе нельзя, у тебя горло!

— Когда папа с нами жил, он всегда мороженое покупал, — нанёс удар Шаня.

— Папа? Какой он папа! Он меня мучил! Мучил! Твою маму мучил! И тебя мучил! — заверещала мать, сжимая ладонями виски.

— Папа мне мороженое покупал, — ещё раз прошёлся Шаня по тому же месту. — А теперь я сам себе покупаю. У меня четыре копейки осталось. А на метро нужно пять туда и пять обратно. Я же сказал, денег у меня нет.

— Денег у него нет! В твоём возрасте! Дети! В войну! Вагоны разгружали! На вокзале! — маму понесло.

Шаня улыбнулся. Маменька раскрылась, дала повод.

— Ты права, наверное, — сказал он. — Завтра схожу на вокзал. Поищу работу.

— Ты с дуба рухнул?! — мать чуть не подпрыгнула на табуретке. — Какой вокзал? Ты маленький! Тебя никто на работу не возьмёт! Ни на какую! Это закон!

— Мам, ну ты чего, — ласково сказал Шаня. — Я же не вагоны разгружать. У меня скрипка есть. Я там встану где-нибудь, буду играть. И деньги собирать.

— С ума сошёл, ты больной, не смей! Тебя в милицию заберут! В милицию! Ты понимаешь, в ми — ли — ци — ю! Там с тобой такое сделают! Такое! И под суд отдадут! За попрошайничество!

— Мама, я же не крал, не воровал, за что под суд? — Шаня сделал невинное лицо.

— Под суд! Или в детскую комнату! Ты вообще понимаешь, что это — в детскую комнату! Тебе жизнь сломают! Жизнь! Сломают! Из школы выгонят!

— Из школы не выгонят, — вздохнул печально Шаня.

— Из музыкалки вылетишь со свистом! Ты совсем с дуба рухнул! Я тебе запрещаю! Запрещаю! Слышишь, я тебе запрещаю! Запреща-а-а-а! Ааааа, больно, больно! О господи, за что мне, за что!!! — мама скорчилась на табуретке, закрыла лицо руками.

Сын осторожно потрогал мамину руку. Та была холодной как лёд.

— Мама, ты бы лучше легла, — озабоченно сказал он.

— Я не лягу, пока ты не поклянёшься! Что ни на каком вокзале! Не будешь играть! Поклянись сейчас же!

— Мама, ну ты опять хочешь, чтобы я врал? — сказал Шаня. — Не буду я клясться. Вот представь себе — вдруг будет очень нужно денег. Чтобы тебя накормить и самому поесть. Я бы на вокзал пошёл поиграть. А я же обещал.

— Да что ты такое несёшь, — пробормотала мама.

— Мама, ну ты же мне сама говорила, в жизни всякое бывает, — Шаня приступил к добиванию. — Всякое может быть. Вдруг ты заболеешь…

— А я что сейчас, не болею? — сорвалась мать.

— Ну вот поэтому я пойду на вокзал. Со скрипкой, — завершил Шаня.

— Никуда ты не пойдёшь, — отрезала мать. — Увижу скрипку — сломаю.

— Мама, это моя вещь, — отфутболил сын. — Ты мне сама говорила, что нельзя ломать чужие вещи.

— Моя, не моя, да что ты несёшь, кто тебя подучил, небось этот! Этот! Эта сволочь, бывший! Бывший! Признавайся!

— Нет, мама, мы с папой о тебе не говорим. Ты же мне запретила, — напомнил сын.

— Господи, как болит голова… — простонала мать. — Шаня, перестань со мной спорить. Не надо со мной спорить никогда. Я сказала: никаких скрипок, никаких вокзалов… и никакого папы! Всё, не обсуждается! Будет так, как я сказала. Как я сказала! Ты понял? Не молчи! Ой, как сверло в голове сверлит… — она снова схватилась за голову и тут же уронила руки.

Шаня понял, что мама — как обычно — сдаётся. Пожалуй, решил он, завтра можно будет стрясти с неё рубль.

— Мама, ты всё-таки ложись, — сказал он.

— «Ляг» надо говорить, — поправила мама и ушла к себе.

Шаня сидел за столом, ковырялся в тарелке — колбаса остыла и опять стала невкусной — и вспоминал сегодняшний день.

Денёк был так себе. Ни плохой, ни хороший. В школе схватил тройку по литературе. Это было неприятно, но полезно. Шаня давно понял, что учиться надо с четвёрки на тройку. И всё время жаловаться, что у него не хватает времени на уроки и на музыку. Иначе мама, чего доброго, решит, что у него ещё какие-то способности и их надо развивать… Шаня не хотел развивать способности — чтобы потом работать на тех, у кого их нет.

Из задуманных затеек пока ничего не удалось. Разве что на физре Шаня подбил Сашу Голикова напердеть в раздевалке. Саше вломили большие ребята, Голиков нажаловался классной. Шаня надеялся, что за это ему ещё вломят.