Онлайн книга «Овод»
– Вы здесь, Джим! – сказал Артур, подойдя к ней, когда ломбардца отозвали в другой конец комнаты. Джим – было её детское прозвище, уменьшительное, от редкого имени Джиннифер, данного ей при крещении. Школьные подруги-итальянки звали её Джеммой. Она удивлённо подняла голову; – Артур! А я и не знала, что вы входите в организацию. – И я никак не ожидал встретить вас здесь, Джим! С каких пор вы… – Да нет, – поспешно заговорила она. – Я ещё не состою в организации. Мне только удалось выполнить два-три маленьких поручения. Я познакомилась с Бини. Вы знаете Карло Бини? – Да, конечно. Бини был руководителем ливорнской группы, и его знала вся «Молодая Италия». – Так вот, Бини завёл со мной разговор об этих делах. Я попросила его взять меня с собой на одно из студенческих собраний. Потом он написал мне во Флоренцию… Вы знаете, что я была на рождество во Флоренции? – Нет, мне теперь редко пишут из дому. – Да, понимаю… Так вот, я уехала погостить к Райтам. (Райты были её школьные подруги, переехавшие во Флоренцию.) Тогда Бини написал мне, чтобы я по пути домой заехала в Пизу и пришла сюда… Ну, сейчас начнут… В докладе говорилось об идеальной республике и о том, что молодёжь обязана готовить себя к ней. Мысли докладчика были несколько туманны, но Артур слушал его с благоговейным восторгом. В этот период своей жизни он принимал все на веру и впитывал новые нравственные идеалы, не задумываясь над ними. Когда доклад и последовавшие за ним продолжительные прения кончились и студенты стали расходиться, Артур подошёл к Джемме, которая всё ещё сидела в углу. – Я провожу вас, Джим. Где вы остановились? – У Марьетты. – У старой экономки вашего отца? – Да, она живёт довольно далеко отсюда. Некоторое время они шли молча. Потом Артур вдруг спросил: – Сколько вам лет? Семнадцать? – Минуло семнадцать в октябре. – Я всегда знал, что вы, когда вырастете, не станете, как другие девушки, увлекаться балами и тому подобной чепухой. Джим, дорогая, я так часто думал, будете ли вы в наших рядах! – То же самое я думала о вас. – Вы говорили, что Бини давал вам какие-то поручения. А я даже не знал, что вы с ним знакомы. – Я делала это не для Бини, а для другого. – Для кого? – Для того, кто разговаривал со мной сегодня, – для Боллы. – Вы его хорошо знаете? В голосе Артура прозвучали ревнивые нотки. Ему был неприятен этот человек. Они соперничали в одном деле, которое комитет «Молодой Италии» в конце концов доверил Болле, считая Артура слишком молодым и неопытным. – Я знаю его довольно хорошо. Он мне очень нравится. Он жил в Ливорно. – Знаю… Он уехал туда в ноябре. – Да, в это время там ждали прибытия пароходов [20] . Как вы думаете, Артур, не надёжнее ли ваш дом для такого рода дел? Никому и в голову не придёт подозревать семейство богатых судовладельцев. Кроме того, вы всех знаете в доках. – Тише! Не так громко, дорогая! Значит, литература, присланная из Марселя, хранилась у вас? – Только один день… Но, может быть, мне не следовало говорить вам об этом? – Почему? Вы ведь знаете, что я член организации. Джемма, дорогая, как я был бы счастлив, если б к нам присоединились вы и… padre! – Ваш padre? Разве он… – Нет, убеждения у него иные. Но мне думалось иногда… Я надеялся… – Артур, но ведь он священник! – Так что же? В нашей организации есть и священники. Двое из них пишут в газете [21] . Да и что тут такого? Ведь назначение духовенства – вести мир к высшим идеалам и целям, а разве не к этому мы стремимся? В конце концов это скорее вопрос религии и морали, чем политики. Ведь если люди готовы стать свободными и сознательными гражданами, никто не сможет удержать их в рабстве. Джемма нахмурилась: – Мне кажется, Артур, что у вас тут немножко хромает логика. Священник проповедует религиозную догму. Я не вижу, что в этом общего со стремлением освободиться от австрийцев. – Священник – проповедник христианства, а Христос был величайшим революционером. – Знаете, я говорила о священниках с моим отцом, и он… – Джемма, ваш отец протестант. После минутного молчания она смело взглянула ему в глаза; – Давайте лучше прекратим этот разговор. Вы всегда становитесь нетерпимы, как только речь заходит о протестантах. – Вовсе нет. Нетерпимость проявляют обычно протестанты, когда говорят о католиках. – Я думаю иначе. Однако мы уже слишком много спорили об этом, не стоит начинать снова… Как вам понравилась сегодняшняя лекция? – Очень понравилась, особенно последняя часть. Как хорошо, что он так решительно говорил о необходимости жить согласно идеалам республики, а не только мечтать о ней! Это соответствует учению Христа: «Царство божие внутри нас». – А мне как раз не понравилась эта часть. Он так много говорил о том, что мы должны думать, чувствовать, какими должны быть, но не указал никаких практических путей, не говорил о том, что мы должны делать. – Наступит время, и у нас будет достаточно дела. Нужно терпение. Великие перевороты не совершаются в один день. – Чем сложнее задача, тем больше оснований сейчас же приступить к ней. Вы говорите, что нужно подготовить себя к свободе. Но кто был лучше подготовлен к ней, как не ваша мать? Разве не ангельская была у неё душа? А к чему привела вся доброта? Она была рабой до последнего дня своей жизни. Сколько придирок, сколько оскорблений она вынесла от вашего брата Джеймса и его жены! Не будь у неё такого мягкого сердца и такого терпения, ей бы легче жилось, с ней не посмели бы плохо обращаться. Так и с Италией: тем, кто поднимается на защиту своих интересов, вовсе не нужно терпение. – Джим, дорогая, Италия была бы уже свободна, если бы гнев и страсть могли её спасти. Не ненависть нужна ей, а любовь. Кровь прилила к его лицу и вновь отхлынула, когда он произнёс последнее слово. Джемма не заметила этого – она смотрела прямо перед собой. Её брови были сдвинуты, губы крепко сжаты. – Вам кажется, что я неправа, Артур, – сказала она после небольшой паузы. – Нет, правда на моей стороне. И когда-нибудь вы поймёте это… Вот и дом Марьетты. Зайдёте, может быть? |