— Не все ведьмы злые. Я знаю нескольких выживших во время охоты на них, мечтающих жить в мире так же, как и мы. Это женщины и дети, они слабы, нуждаются в защите и помощи. Веришь ты или нет, но Тавр — хороший человек, он желает лучшего для них.
— Тавр желает власти. И он ее получил. Он пытался разыскать меня, даже привлек на свою сторону Роаха, считая, что его присутствие усыпит мою бдительность. Но я не дам себя одурачить. Интриги, власть, этот холодный дворец… Они мне не нужны, я возвращаюсь к своей команде, чтобы пересечь Великое море и открыть новые земли.
От восхищения приоткрыла рот. Мне не верилось, что Теренис способен на такой смелый поступок. Никто не знал, что находится за Великим морем. Раньше считалось, что там конец мира или грань с миром мертвых, но сейчас мы понимали, что земля круглая и за морем могут быть другие острова и материки.
Младший протянул руку Чак-Чо. Тот понюхал ее, смешно фыркнул, неохотно позволил себя коснуться, а потом отошел ко мне. Это было знаком — Теренису не суждено стать великим правителем. И он сам это осознавал. Глядя на лицо с глазами цвета моря, я впервые прониклась уважением к этому мужчине. Он знал, что не состоится как император, и уходил. Неутомимый путешественник, первооткрыватель — таким Терениса запомнит история. Но мы должны были уладить одну формальность.
— Ты точно уверен, что не хочешь взойти на престол? — чувствуя толику стыда, спросила его, выискивая глазами перо и свиток; кинжалы, чтобы добыть немного крови для подписи, всегда находились у меня под рукой.
Принц понял, к чему я клоню.
— Ты прагматична. Жаль, что станешь супругой моего дяди, а не Роаха. Вы были бы идеальной парой, а он — великим императором.
Чак-Чо тихо зарычал при упоминании имени графа, но Теренис не обратил на него внимания. Взял у меня перо, достал из-за пояса острый нож, глубоко рассек свою ладонь. Хлынувшей кровью он написал:
«Я, Теренис-младший, сын Тарима, внук Терениса-старшего, отказываюсь от всех своих прав на престол Великой империи. Я отрекаюсь от трона сам, а также лишаю своих детей и потомков права претендовать на него через год, через столетие, через тысячу лет. Документ написан мной не по принуждению, а по собственной воле. Я пишу этислова, находясь в здравом уме и памяти, скрепляю своей кровью и силой. Да будет проклята моя кровь, если я или мои потомки нарушат мою волю».
Теренис подписал этот страшный документ, подул, чтобы кровь быстрее впиталась. Она никогда не свернется, чернила останутся красными до тех пор, пока документ не потеряет силу. Через тысячу лет.
— Теперь все кончено, — сказал ныне отреченный принц, протягивая свиток. — Ты будешь лучше меня, ты уже сейчас гораздо сильнее.
В его словах звучала печаль, но не зависть. Потому что у Терениса отныне появилась возможность проложить собственную дорогу в будущее.
— Мы те, кем должны быть; Я буду ждать тебя и твои истории о путешествии. Когда вернешься, приезжай во дворец и расскажи о нем. И обязательно записывай все, я хочу знать, что же находится за пределами Великого моря.
Теренис-младший огляделся, мысленно прощаясь с дворцом.
— Это место никогда не было моим домом. Надеюсь, у тебя получится полюбить его.
Мы обнялись на прощание, принц прошептал: «Береги себя» и ушел. С его способностями он мог невидимкой оказаться где угодно. Странно было осознавать, что законный наследник бежит из дворца, словно вор, желая остаться неузнанным, а я, еще год назад считавшая себя сквиром, лежу на пуховой перине в императорских покоях и размышляю над тем, как все-таки стать великим правителем.
Чак-Чо улегся рядом и тихо заурчал. Среди ночи он убежит охотится, и я ненадолго останусь одна. Но одиночество было желанным и не пугало. Предостережения принца я решила пропустить мимо ушей — он всегда недолюбливал своего дядю и не видел того Тавра, которого знала я.
Всю ночь слышала, как бьется в окна холодный ветер. Звук этот неизменно напоминал мне о графе и внушал чувство безопасности.
Роах
Отставлена в сторону четвертая чашка с горячим чаем. Горячим до того момента, пока я не взял ее в руки. Тонкий фарфор треснул, будто расколотый льдом. Корабль на всех парусах летел обратно в столицу. Тавр управлял им, спеша к своей невесте. К моей Маримар. Мысли о ней заставили сердце сжаться от боли, и даже живущий в нем лед не способен избавить от этого. Маримар моя женщина, моя. Судьба создала ее специально для меня — независимую, сильную, способную справиться с любыми трудностями и согреть меня. Но она по уши влюблена в этого смазливого жеманного принца. Целует его, ждет дня, когда они поженятся и будут жить долго и счастливо.
От холодного ветра, что вихрем взвивался с моей кожи, в каюте погасли магические огни. Я позвонил в колокольчик, подзывая мага огня, который служил Тавру.
Невысокий, похожий на шарпея старичок молча принялся восстанавливать уничтоженное моей магией освещение. Ни один человек из обслуги принца никогда не задавал вопросов и не выглядел удивленным. Надо будет узнать, как он этого добился. Может быть, тоже ведьмовские штучки.
Чем дольше я нахожусь рядом с Тавром, тем больше привыкаю к его тошнотворному аромату. Приторно сладкий запах ведьм перестал вызывать у меня рвотные позывы, возможно, со временем я даже смогу общаться с принцем, не задерживая дыхания. Слуга повторно разогрел чай, услужливо поинтересовался, не нужно ли еще чего принести. Отослал его прочь, не хватало еще, чтобы меня жалели.
«Рабы своей силы» — так раньше называли элементалей. Ану поглощает пылающая ярость, меня — холод, Роман осознает, что бессмертие — это проклятье, а Мари… рано или поздно убьет любовь всей своей жизни. Я бы многое отдал, чтобы, когда настанет этот момент, ее нежные руки оборвали мою жизнь. Это бы значило, что она меня любит.
Дверь в каюту распахнулась. На пороге, мокрый с головы до ног, стоял Тавр и улыбался. Женщина назвала бы его улыбку очаровательной. Глядя на этого мужчину, закатавшего рукава рубашки, так что стала видна золотистая кожа, переливающаяся на солнце, ясно для себя понял: я его ненавижу. Точка. Холодной, острой ненавистью, которая стала моим постоянным спутником после того, как Маримар вернула мне способность чувствовать. Если раньше ненависть к Тавру была обусловлена недоверием, то сейчас она еще и подпитывалась ядовитой ревностью. Принц же, напротив, оставив все наши разногласия позади, пытался стать мне если не другом, то приятелем. Явно для того, чтобы заручиться поддержкой. И это заставляло меня ненавидеть его еще сильнее.
— Там такой ливень, будто у моей Мари плохое настроение, — рассмеялся он.
То, что Тавр назвал Маримар своей, полоснуло меня ножом по сердцу. Выражение моего лица не укрылось от принца, он был одним из немногих людей, способных считывать по нему эмоции.
— Мы уже говорили на эту тему. Твои чувства к ней — всего лишь верность клана Ледяного Ветра сильному магу воды. Ты не любишь Маримар — просто, когда вы познакомились, ты не знал, кто она такая.
