Книга Фальшивая певица, страница 7 – Сара Тодд Тейлор

– Выглядит очень впечатляюще, Сильвия, – высказался месье Лаврош, директор театра, направляясь к ним через зрительный зал.

Месье Лаврош был невысокого росточка, но очень ярким субъектом. Невзирая на короткие тощие ножки и тщедушную фигуру, он всегда появлялся в нарядном смокинге и в одном из многочисленных шёлковых жилетов исключительной красоты. Сегодня жилет был изумрудный, отделанный белой тесьмой. В петлице красовался бутон белой розы.

Сильвия покраснела и перестала прыгать.

– Благодарю, месье Лаврош, – сказала она. Директор театра присел на край сцены и почесал Максимилиана за ушком.

– Кстати, Агнесса, – проговорил он, – я слышал, что ты хочешь стать певицей?

У Агнессы был полный рот булавок, и она могла только кивнуть в ответ. Ей уже исполнилось шестнадцать, и хоть она была на пару лет старше Сильвии, они оставались самыми лучшими подругами. Агнесса пела так же хорошо, как Сильвия танцевала.

– Когда-нибудь она нас прославит, – заметила миссис Гарланд.

– Ну что ж, в этом месяце у тебя будет с кого брать пример, – подмигнул месье Лаврош. – Интересно, догадаетесь ли вы, кто у нас будет исполнять ведущую партию в следующем спектакле? – Он со значением указал на собственный жилет, но Агнесса и миссис Гарланд только удивлённо переглянулись, и тогда месье Лаврош расхохотался. – Может быть, миссис Грин ^[2], – поддразнивал он, – или леди Олив? ^[3] А как насчёт графини Миртл ^[4] или даже мадам…

– Мадам Эмеральд! ^[5] – закричала Агнесса, выплюнув булавки на сцену. – её фото было в последнем выпуске журнала «Высшее общество»! – Агнесса спрыгнула со стула, на который её поставила миссис Гарланд, и кинулась к своей сумке, лежащей рядом с подушкой Максимилиана. – Подвинься, киса, – бросила девочка.

Максимилиан нахмурился. Он уже несколько месяцев живёт в театре, а люди всё ещё не придумали ему подходящего имени. Хористки зовут его «киса», миссис Гарланд – «мой котёночек», а Фред, который выпускает артистов на сцену, называет его «пошёл прочь». Люди иногда бывают невообразимо глупы. Конечно же он выглядит как Максимилиан!

– Вот она! Правда, красивая? – Агнесса подняла журнал, чтобы все могли увидеть.

Она всегда читала колонку сплетен в журналах о высшем обществе и частенько вырезала фото своих любимых актрис на разных балах и вечеринках, приклеивала их над своим туалетным столиком и показывала всем, какие у них бриллиантовые клипсы и рубиновые ожерелья.

Сейчас на странице красовалась пухлая молодая женщина в свободном атласном платье. У неё было миловидное личико с тёмными глазами и высоко поднятыми бровями. Над верхней губой у неё имелась родинка, а рот, ярко накрашенный, по форме был почти такой же, как у Сильвии. Блестящие тёмные волосы, забранные наверх и спадающие свободными локонами, поддерживала сверкающая диадема такого же цвета, как ожерелье. И браслеты на её руках тоже сияли блеском драгоценных камней.

– А, так ты ещё не видела, что появится в завтрашнем выпуске? – рассмеялся месье Лаврош, протягивая Агнессе свёрнутый журнал. Та с готовностью схватила его и прочитала всем присутствующим:

– «Мадам Эмеральд, великая актриса, обладательница редкого сопрано, закончит этот театральный сезон в Лондоне, где в Королевском театре исполнит главную роль в спектакле «Драгоценности графини». Музыкально-балетное представление будет разыграно перед Их Величествами королём и королевой». Боже мой!

Месье Лаврош кивнул:

– Король и королева придут к нам в театр. У нас всего месяц, чтобы подготовить для них великолепный спектакль.

– Мадам Эмеральд! Как чудесно! – воскликнула Агнесса. – Говорят, она заставила бокал разбиться вдребезги – взяла такую ноту и тянула до тех пор, пока вибрации в воздухе не заставили его треснуть.

– Знаете, она берёт верхнее фа, – добавила Сильвия, указывая на потолок, чтобы Максимилиан понял, какая это высокая нота.

Агнесса надулась.

– Я бы тоже смогла взять эту ноту, если бы позанималась, – обиженно проговорила она.

Сильвия вздохнула:

– Да, дорогая, но ты же этого не делаешь.

Кажется, они были готовы поссориться, но Сильвия отвлекла Агнессу, указав на драгоценные камни в браслете мадам Эмеральд:

– Смотри, Агнесса, это «золотые камни». Я слышала, что все двенадцать бриллиантов в этом браслете были вырезаны из одного алмаза, и они загораются красно-золотым огнём, если держать их напротив закатного солнца. Как ты думаешь, она их наденет, когда придёт к нам?

Глаза Агнессы мечтательно затуманились.

– Золотые камни! – проговорила она. – Есть ли в мире что-то более прекрасное? – Она снова посмотрела на хорошенькую женщину в журнале и взяла подругу за руку. – Великая мадам Эмеральд – и поёт на одной сцене вместе с нами! – воскликнула она. – Ты только представь себе!

Им не пришлось долго представлять себе эту картину. Мадам Эмеральд прибыла буквально на следующий день, в сопровождении двадцати шести шляпных коробок, девяти сундуков, шести чемоданов, пяти косметичек, одного большого ящика и перепуганной служанки.

Мадам выплыла из авто и проследовала в холл во главе процессии из загнанных носильщиков, спотыкающихся под весом такого небывалого багажа. Она не обратила внимания на поклон швейцара и нервные реверансы Агнессы и Сильвии, которые всё утро прождали в фойе в надежде увидеть её.

Она продефилировала мимо, и только полы бархатного манто развевались в такт её шагам. Мадам Эмеральд была закутана в бархат и меха с головы до ног. Серебряная вышивка украшала её подбитое мехом манто, белая меховая шляпка гордо восседала на голове, а шею окутывала норковая горжетка ^[6].

Мадам Эмеральд остановилась посредине холла, и месье Лаврош приступил к тщательно подготовленной приветственной речи. Мадам улыбалась и кивала, выслушивая комплименты, но не произносила ни слова. Её ярко накрашенные губы оставались плотно сжаты.

Максимилиан подумал, что в облике мадам есть что-то картинное. Все её черты казались выписанными масляной краской, от высоко изогнутых бровей до родинки над губой. На неё кот уставился особенно пристально. Он был уверен, что на фотографии родинка находилась с противоположной стороны. Волосы мадам сейчас не были уложены крупными кольцами, как в журнале. Они спадали на плечи, скрывая её круглые щёки и подбородок.