Онлайн книга «Выстрел с монитора»
|
— Стойте! — Галька вскинул веки. Биркенштакк был уже на ногах. Его тень на стене напоминала громадную птицу тукана из учебника зоологии. Тень замерла. Галька, давя в себе неловкость, сказал: — Не все ли мне равно теперь… Оставайтесь в городе, если хотите. Биркенштакк не скрыл радости. Стрельнул птичьими глазами: — В самом деле? Вы… благородный человек!.. Но ведь фан Ригену нужен документ… — У вас есть бумага? Биркенштакк суетливо достал из кармана сюртука блокнот и вечную ручку с золотым пером — толстую, как палец пекаря Клауса. Вырвал листок. Галька написал: «Пусть советник Биркенштакк остается. Галиен Тукк». — Вы благородный человек, — опять сказал Биркенштакк. Он протянул руку за документом. Галька придержал бумагу. — Одна только просьба, — хмуро проговорил он. — Никогда больше не выгоняйте ребят из дому… Пусть они хоть какие будут — не выгоняйте… Тень закивала клювом. Потом Биркенштакк виновато сообщил: — Но от меня уже ничего не будет зависеть. На днях меня переизберут… Галька отдал бумагу и встал: — Прощайте. — До свидания… Галь. — Прощайте. В город Галька так и не вернулся. Еще три дня он прожил в форте. Прибегали Вьюшка и Лотик, приносили от мадам Валентины разноцветные леденцы. Галька спросил у Лотика: — Так и живешь у мадам Валентины? — Ага… Тетки зовут назад, но я пока не иду… хотя она меня вчера нашлепала. — Он забавно сморщил нос. — За что? — засмеялся Галька. — А я из желтой бумаги окошко сделал, нарисованное. И на кристалл налепил. Ну, помнишь, тот, что в горшке растет… Она же сама говорила: это Вселенная, дом всего человечества. А если дом, почему без окошка?.. Она потом сама засмеялась и говорит: «Ладно, пусть так и будет…» Галька, а ты скоро домой вернешься? Вьюшка тоже спрашивала: «Ты скоро домой?» Галька рассеянно улыбался и лохматил Вьюшке и Лотику волосы. Форт-майор Дрейк предлагал Гальке стать барабанщиком. Обещал ему через полгода чин капрала, а к пятнадцати годам офицерское звание форт-прапорщика. — Я подумаю, — кивнул Галька. Вечером на верхней площадке бастиона к нему подсел барабанщик Ведди. — Галь… я спросить хочу… Если не так, ты не сердись. Галька улыбнулся: чего, мол, сердиться-то? — Там, на мониторе… — неловко сказал Ведди. — Когда расстрелять хотели… очень страшно было? Галька подумал. Даже зажмурился, чтобы лучше вспомнить. — Тогда… нет, казалось, что не страшно. А сейчас, когда вспоминаю, кажется, что было страшно… Понимаешь, я будто в двух человек превратился. Будто один стоит у мачты и ему наплевать, гордый такой… — Галька усмехнулся… — А другой в сторонке и боится. Страх — он как бы отодвинулся… Ну, как в школе, на математике, множитель за скобки выносят… Ведди серьезно вздохнул: — Кажется, я понимаю… Видишь ли, для меня это очень важно. Ты уже испытал такое, а я еще нет… А придется. Мы люди военные. Галька опять улыбнулся: — Это ты военный. А я пока не решил. Наутро Галька ушел из форта. Рано, до побудки. Оставил на кровати форму барабанщика, надел старые штаны и голландку и ушел. Никто не знает, куда. Следы его в этой истории теряются. Одни говорят, что он отправился в столицу, где учился старший брат. Другие — что просто пошел бродить по дорогам, искать…» — Что искать? — слегка недовольно спросил мальчик. — Кто его знает. Может, приюта… желтого окошка, вроде того, которое наклеил на кристалл мадам Валентины Лотик. А то ведь как получается: Вселенная — она, конечно, общий дом, но у каждого ли есть в этом доме свой угол и окошко с огоньком?.. Впрочем, слышал я еще одну версию. Будто Галька ушел из форта с капитан-командором Крассом. — Значит, Красс бежал? — Нет, здесь проще. Он и Бенецкий дали подписку не участвовать больше в этой войне, и фан Риген их освободил. Бенецкий отправился к семье, а Красс… кто его знает. — Может, он стал опять командовать клипером? А Галька сделался юнгой? — Ты знаешь, это тоже вариант. Хотя, пожалуй, излишне романтический… А точно ничего не известно. Жители Реттерхальма, благодарные Гальке за спасение города, воздвигли ему памятник. «Местный скульптор вылепил Гальку из глины в натуральный рост. Потом отлил из бронзы. И поставили Гальку на низком, почти незаметном постаменте, на краю обрыва. Впереди бастиона. Хорошо получилось. Галька стоял в своей старой голландке с закинутым на плечо галстуком, в мятых штанах с пуговицами у колен, босой, с неровно подстриженными, упавшими на уши волосами. Чуть исподлобья смотрел на реку, где за островом ржавел на сваях монитор со своей чудовищной мортирой. Всем памятник нравился. Только Вьюшка говорила, что осенью и зимой Гальке холодно. Когда она приходила в форт, обязательно набрасывала бронзовому Гальке на плечи белую куртку. Вернее, китель. Его забыл в камере капитан-командор Красс. У кителя были тяжелые медные пуговицы, их любил разглядывать Лоток. А потом одну даже оторвал украдкой. Лотику нравилась эмблема на пуговице: якорь, за ним скрещенные шпаги, а сверху — не то корона с острыми зубцами, не то встающее из-за горизонта солнце. Лотик вместе с Вьюшкой часто бывал в форте. Майор Дрейк уговаривал его записаться в барабанщики, когда подрастет, и Лотик обещал подумать. Но скоро форт разоружили, а гарнизон перевели в крепость Ной-Турм: город стало не от кого охранять. Да и незачем. Реттерхальм начал стремительно пустеть, а затем его не стало и вовсе…» — Почему? — спросил мальчик. — Много причин… После сильных дождей в ту осень пошли на холме сильные оползни, дома стали разрушаться… Молодежь не хотела оставаться в Реттерхальме, считала его глушью. Население старело и таяло. Мосты и замки рушились… А главная причина, пожалуй, в том, что города, которые предали своих детей, долго не живут. — Даже если одного?.. — Даже если одного, — тихо, но строго сказал Пассажир. — А Углич? — будто самому себе прошептал мальчик. Пассажир не удивился.. — Углич не предавал царевича. Его предали бояре, кучка негодяев. Город здесь ни при чем. — А от Реттерхальма ничего не осталось? Даже развалин? — Может быть, камни да фундаменты. Но все поросло лесом. — Но вот вы говорите: город предал Гальку… А они ведь потом… ну, исправились. Даже памятник поставили? |