Онлайн книга «Бред какой-то!»
|
– Чтобы готовить? – спросила я. – Нет, это чтобы… – Бейтел на секунду задумался, – это чтобы было празднично и светло. Когда король устраивает праздник, весь лес превращается во дворец, в огромный, а замок – всего лишь одна из его башен. А когда идет дождь, все птицы раскрывают крылья и повисают над лесом, вплотную друг к другу, как крыша. Так что во дворце всегда сухо. Тебе, наверное, интересно, откуда у них хлеб? Я кивнула. – Они пекут его из кукурузной муки. – Хитро придумано. – Тебе, наверное, интересно, откуда у них каша? Я снова кивнула. – Они варят ее из грибов: им можно есть любые грибы. – Зверям можно, да. – И мне можно. Минуточку! – Погоди, Бейтел, по ночам можно, потому что ночью ты один из зверей. Но днем ты можешь отравиться, если съешь не те грибы. – Ты хочешь, чтобы я рассказывал дальше или нет? – Очень хочу. – Для зверей, которые не едят грибы, я собираю ягоды. На поляне, где я играю с оленем и ежиками, их много растет. Я складываю их у замка. А другие звери – те, у кого есть деньги, – ходят за покупками. Это опасно: их могут заметить люди, с большими глазами выходящие из кафе, но все всегда заканчивается хорошо. Перед началом праздника я помогаю королю одеться, сажаю его на трон, а когда праздник заканчивается, король засыпает. Он уже старенький. Тогда я беру его на руки и отношу домой. Сын обязан носить своего отца. Я кладу его на постель в его опочивальне, которая находится на верху самой высокой башни, – я хорошо умею лазать. – Знаю, – сказала я, – сама видела. Вот тот самый Бейтел, которого я постараюсь никогда не забыть. Он должен жить, пока мы оба не превратимся в дряхлых стариков и не станем вместе распивать йеневер. – А перед началом праздника король посвятил в рыцари ласточку, – сказал Бейтел. – За что? – За то, что она сделала. – А что она сделала? – Убила мальчика. – Ласточка? – Она схватила клювом кончик шарфа и пролетела с ним между спицами колеса. – Колеса мопеда? Бейтел кивнул. – И тогда… Бейтел кивнул. – И ты все видел? Бейтел опять кивнул. – Расскажи-ка поподробней, как все произошло. Бейтел замотал головой. – Давай-давай, – сказала я, – а то рассказываешь какие-то обрывки. – Нет, – сказал он. – Да. – Нет. – Да. – Ну ладно. Он перешел из мира зверей в мир людей и рассказал, как ехал по велосипедной дорожке в деревню. Очень быстро. Там он сделал покупки для Донни и через час отправился обратно через лес. Я хотела спросить, почему он все-таки решил добыть для Донни то, что тот просил, но была ужасно рада, что он начал рассказывать, и потому сдержалась. На полпути Бейтел встретил Бакса с Никелем. Они стащили его с мопеда и отобрали шарф. – Это наш шарф, тушканчик яйцеголовый! – Ночью в лесу холодно. – Так намотай на шею беличий хвост и удавись! Это я надела на Бейтела тот шарф, это сделала я! Бакс ударил его по шее. Мальчишки залезли на мопед и попытались смыться, но мопед быстро съехал с дорожки и завяз в песке – вдвоем они оказались слишком тяжелыми. Никель слез с мопеда и принялся толкать, а Бакс газовал. У них получилось: Бакс рванул вперед на полной скорости, а Никель грохнулся носом в песок. – Куда без меня?! – Сейчас вернусь! И тут прилетела ласточка, схватила кончик шарфа и пролетела с ним между спицами заднего колеса. – Это был ветер, – сказала я. – Это была ласточка, – сказал Бейтел. Ну ладно. Шарф намотался на колесо и стал затягиваться на шее у Бакса, все крепче и крепче, произошло это очень быстро. Бакс свалился с мопеда и умер от удушья. Никель подбежал к нему и попытался развязать шарф, но мотор еще работал, колесо продолжало крутиться, затягивая шарф все сильнее, и Бакс задохнулся. – Один есть, – сказал Бейтел. – А второй тоже чуть не умер, потому что принялся душить сам себя. Он лежал на песке, сжимал собственную шею и пару раз уже становился как тряпочка, но его руки, наверное, тоже становились как тряпочки, и он поднимался, видел своего брата и снова принимался себя душить. Но самого себя задушить невозможно. Вскоре Никель побежал по направлению к бункеру, а Бейтел пошел к зверям. Чтобы их поблагодарить. – Надо найти Дилана, – сказала я, – он все еще думает, что ты умер. – Ну и дурак, – ответил Бейтел. Мы нашли Дилана на вершине дюны, без сидра и без меня. Наедине с луной. Надо было видеть его лицо, когда Бейтел весело взобрался на дюну и бросился прямо к нему в объятия. Дилан крепко-крепко прижал его к груди. Казалось, он хочет затолкать его к себе в сердце. И не произнес ни слова. Еще бы! Бывают мгновения, когда слова – всего лишь бессмысленные звуки. Дилан такие вещи понимает. – Это был Бакс, – объяснила я. После этого мы три дня и три ночи просидели в бункере. В воскресенье вечером вылезли на свет божий и отправились к маяку, чтобы забрать деньги. А в понедельник поехали домой. Все это время у меня под рукой не было ни ручки, ни тетради. Я ничего не забыла, потому что делала заметки в телефоне, когда бегала пописать или якобы пописать. Но происходило столько всего сразу и так быстро, что у меня голова кругом идет. Будто видишь стаи птиц над рекой и одновременно их отражение в воде – со мной такое однажды было. Кажется, что все произошло давным-давно, хотя закончилось только вчера. Когда мы вернулись в бункер, обстановка была такая: Донни вернул себе ружье. Сделать это было, видимо, нетрудно, потому что Джеки сидела в углу на песке, зажав голову между коленями, качалась взад-вперед, как на лошадке, и бормотала: – Хочу к маме, хочу к маме, хочу к маме. Она не притворялась. По-моему, вранье и коварство этого мира действительно свели ее с ума. Главной ложью оказалось то, что дети не умирают. – Успокойся, – сказал Донни, – к маме ты вернешься, но на моих условиях. Нам нужен план. Время от времени он давал тумака Никелю – тот по-прежнему валялся на земле, пытаясь себя задушить. Чтобы спасти Никеля, нужно было в буквальном смысле силком отделить его от брата, разрубить их надвое, как сиамских близнецов. Фил сидел напротив Донни. – Он пришел помочь, – объяснил Донни, – и его помощь нам очень пригодится, так, Фил? |