Книга Право на доверие, страница 17 – Алена Сказкина

— Я слышала, в долину пришел караван, — не вполне доверяя ногам, я присела на стул.

— Купцы приехали-то, — отозвался с лавки господин Хок. Приподнял голову и тут же болезненно поморщился. — Но до нас не дошли. Остановились в леске недалеко от Запруды. Да мы люди-то не гордые, сами навестим.

— Батюшка, вы спокойно лежите, а то припарки сдвинете, — Дана сурово взглянула на отца. Пожалуй, старшая дочь единственная, кто осмеливался спорить и пререкаться с родителем, остальные девочки голос не повышали и под горячую руку трактирщику старались не попадаться.

— Молчи, бестолковая, когда умные люди разговаривают. Мало я тебя в детстве порол! — несмотря на суровый взгляд, посланный Дане, в голосе господина Хока не было недовольства.

— Да уж не мало, батюшка, — девушка беззлобно ухмыльнулась. Она не боялась отца, я тоже не могла представить, чтобы господин Хок поднял ремень на взрослую дочь.

— Так что с купцами-то? — напомнила я.

— Купцы как купцы. Намедни Толька Черный три подводы руды отвез, хвастал, что дали на осьмушку больше против обычной цены, может, потому что ненашенские. А поедемте завтра вместе, госпожа Целительница, сами все посмотрите, может, и вам чего приглянется. Отправимся пораньше, на зорьке, к обеду обернемся.

— На зорьке так на зорьке, — пожала плечами я. У меня оставалось десять часов сна, более чем достаточно, чтобы отдохнуть и прийти в себя. — Коли сама не проснусь, не сочтите за труд — разбудите.

Я встала, отмечая окончание разговора. Еще раз поблагодарив за обед, поднялась в комнату, уголком глаза отметив, что Алис куда-то исчезла. Шатаясь, добрела до кровати и рухнула, уткнувшись лицом в подушку. И сразу же провалились в бездонную тьму, в которой не было сновидений…

Пробудилась я сама, так же резко, как и уснула, будто на одну секунду прикрыла глаза. Что явно не соответствовало истине, потому что в комнате царили предрассветные сумерки.

Сон пошел на пользу. Голова была удивительно ясной и абсолютно пустой. Натруженные ноги перестали гудеть, словно я вчера и не занималась преодолением грязевых болот, в которые превратились окрестные поля и лес.

Как же все-таки хорошо! Несколько минут я неподвижно лежала в кровати, наслаждаясь состоянием полного покоя, прежде чем отважилась встать, сменить ватное тепло постели на утреннюю прохладу комнаты.

Как только я откинула одеяло (кто же такой добрый меня укрыл?), раздался глухой удар чего-то тяжелого о доски пола, за которым последовало рассерженное шипение. Ссора ссорой, а спать Алис, как обычно, устроилась на моей постели, за что поплатилась незапланированной побудкой. Извиниться я не успела: кошка как ошпаренная выскочила из комнаты.

Философски проводив ее взглядом (какая разница, все равно прощения мне сейчас не вымолить — успокоится, тогда и поговорим), я решила уделить внимание своему внешнему виду. Осколок зеркала, прикрепленный на стене, показал неутешительную картину. Мда, если мятую одежду еще можно заменить, то что делать с волосами?! Вчера я не потрудилась заплести их в косу, и теперь мое отражение явно принадлежало ведьме, только под утро вернувшейся с безумного шабаша.

А что? Ведьма и есть! Рыжая, зеленоглазая да еще и конопатая.

Вздохнув, принялась переодеваться — пропотевшая во время сна рубаха начинала стыть, и я мерзла.

Провозившись полчаса с волосами и наконец-то соорудив более-менее приличный хвост, я спустилась вниз. Трактирщик со своей семьей уже завтракали. За столом царила непривычная тишина, лица людей были задумчивы, и даже Рина вела себя на удивление тихо, мрачно зыркая из-под длинной, наползающей на глаза челки.

— Доброе утро, — поздоровалась я.

— Доброе, — вяло откликнулся Хок. — Садитесь, поешьте с нами, госпожа Целительница.

Дана подвинулась, уступая мне место. Я, смущенная торжественно-мрачным настроем, расположилась на краю скамейки. Есть совершенно не хотелось, поэтому я решила ограничиться кружкой парного молока, что услужливо налила мне Марфа. Похоже, не я одна страдала отсутствием аппетита — хозяин таверны и старшие сестры тоже почти ничего не ели. Тишина во время обычно шумного завтрака угнетала. Наконец я не выдержала и прямо спросила.

— Случилось что, господин Хок?

Трактирщик тяжело вздохнул.

— Нет. Ничего страшного, госпожа Целительница, — он запнулся, решая, стоит ли говорить или нет, продолжил. — Смотрел я на вас, думал, отправлю свою Ринку в Храм. Девка шаловливая, бестолковая, а там ее уму-разуму научат, станет она людей лечить, пользу принесет. Уважать ее будут. А как время пришло, от сердца отрываю, кровь-то она не водица…

— За чем дело стало? — удивилась я. — Не хотите — не надо. В Храм принимают всех, но никого насильно идти не заставляют.

О редких исключениях лучше промолчу. Но ведь и меня за руки-ноги не волокли, просто подробно объяснили, что со мной будет, если я откажусь.

— Не поднять мне всех четверых. Прокормить прокормлю, а ведь девку еще пристроить удачно следует. Зятю старшой дело свое отдам — сына-то все равно нет. Остальным приданое надо достойное собрать, а ведь здесь, чай, не Капитолий, многого не накопишь.

Пока я спешно придумывала слова утешения, то бишь ободрения, господин Хок продолжил.

— Вы как в Храм попали, госпожа Целительница?

— У меня выбора не было, — и ведь действительно не было. Конечно, не все девушки моего клана следуют стезей целительниц, хотя волшебство южных семей изначально относится к магии жизни, но Харатэль посчитала, что обучение в Храме — необходимая веха моего образования. А когда моя сестра что-то решает, всем остается только подчиниться. — Давайте Рину спросим? Эй, мелкая, хочешь стать жрицей?

Серые глазенки из-под светлой челки оценивающе посмотрели на меня, задержались на серебряном медальоне со знаком солнца. Девчонка снова уткнулась носом в чашку с молоком, буркнула.

— Хочу.

Господин Хок тяжело вздохнул, но больше тянуть не стал — отправился седлать лошадей.

Дорога до Запруды заняла почти три часа, поэтому, когда мы добрались до небольшой озерной деревеньки (всего-то сорок дворов!), солнце успело подняться высоко над горизонтом, но люди не спешили выходить на улицу. И правильно, в доме дел невпроворот — скотина, готовка, весенняя уборка. А снаружи только грязь разводить.

На окраине нам повстречался странный тип в мятой перепачканной землей одежде. Господин Хок окликнул его, спрашивая о купцах. Заросший патлатый мужик с красной рожей и разъезжающимися глазами, которые он безуспешно пытался свести в одну точку, пять минут с совершенно тупым выражением лица смотрел на распинающегося перед ним трактирщика, прежде чем промычать что-то невразумительное и махнуть рукой в сторону перелеска, черневшего поблизости.

Опять лес! Следует ли вообще доверять указаниям местного Ялы ^[17], учитывая сивушный аромат, распространяющийся от него на версту вокруг? Мужик продолжил прямой (или кривой, учитывая зигзаги) путь, вскоре закончившийся в близлежащих кустах, которым было суждено стать местом очередного доблестного сражения со змием, затаившимся во фляге, сжатой в скрюченных пальцах.