Книга Подкидыш для депутата. Выбор сердца, страница 33 – Вероника Лесневская

Она может говорить, что угодно, но я чувствую, что ее ненависть гаснет. Броня дает трещину и рассыпается.

— Сдайся мне, — вырывается у меня внезапно. — Стань моей…

Глава 3

Екатерина

— Стань моей!

Слова Димы проникают в мое сознание, словно сквозь толщу воды.

Внутренне соглашаюсь сразу же. Давно сдалась. Врагу, подонку. Не имела на это никакого морального права, но сгорела, растворилась в нем.

Нельзя!

Понимаю разумом, но тело не желает слушаться.

Знаю, что между нами с Димой опять все произойдет. Это неизбежно. Мы слишком горим сейчас! После — я буду жалеть. Ненавидеть себя.

Но мне плевать на то, что будет потом.

С Димой притупляется боль. Нанесенная им же самим. Становится легче. С ним я чувствую себя живой.

Не так, как раньше, когда у меня была семья. А лучше. Гармоничнее. Счастливее.

Невозможно! Неправильно!

Собираю себя по осколкам, с трудом склеиваю их в единое целое и готовлюсь дать отпор. Но ладонь Димы ползет вниз по моему животу, пальцы нагло отодвигают пояс шортов, срывая пуговицу.

— Котенок, — шепчет лже-муж мне на ухо, пока я дрожу и извиваюсь в его руках.

Диме удается сорвать крик с моих губ. Чересчур громкий и абсолютно искренний. Следом еще один. И еще. Устаю сдерживать себя, тем более, когда знаю, что здесь и сейчас нас точно никто не услышит. Позволяю проклятому Щукину сполна насладиться моей капитуляцией.

Ненавижу и… хочу!

Теперь только сильнее. Настолько, что сама тянусь к мужчине и борюсь с пуговицами его рубашки.

Предвкушаю, что произойдет сейчас. Знаю, что мне вновь понравится. Что я испытаю такие чувства и эмоции, которые не дарил мне никто другой.

А потом… Дима протянет мне таблетку от нежелательной беременности и невозмутимо уйдет на работу. Уничтожать чужие судьбы. Так же, как когда-то растоптал мою.

Боль возвращается и вытесняет порочное желание.

— Нет! — выдыхаю Диме в губы. — Хватит!

Упираюсь руками в торс мужчины, пытаюсь оттолкнуть. Потому что не хочу быть для Димы девочкой на ночь. Потому что ему плевать на мои чувства. И еще потому что у меня они появились — эти чертовы чувства! К чудовищу.

Должна убить их, но не могу…

— Кать, — ласково тянет Щукин.

От очередного позорного поражения меня спасает настойчивая трель его мобильного. Дима пытается игнорировать звонок, но хватает его ненадолго. Наверняка его беспокоят или из офиса, или из совета. В любом случае, это важно для него.

Щукин тяжело вздыхает, чмокает меня в щеку и достает мобильный.

Пользуясь возможностью, выныриваю из уютных мужских объятий и сбегаю из кабинета.

Опять плачу. Запрещаю себе это, но не могу контролировать нескончаемый поток слез.

Нет, так не может больше продолжаться! Я пала настолько низко, что уже не выкарабкаться. Пора завязывать.

Влетаю в нашу с Машей комнату, хватаю смартфон и традиционно направляюсь в ванную, на ходу вызывая нужный контакт.

— Светлов, послезавтра. В полдень, — чеканю я подсмотренные в бумагах Димы данные.

Слышу довольный смешок на том конце провода и отключаюсь.

Послезавтра мы с Машенькой уедем отсюда. Сразу же после того, как…

Опускаюсь на ледяной пол и прячу лицо в ладони. Холод окутывает мое тело и пробирается в душу, замораживая ее изнутри.

Если я все сделала правильно, то почему мне так плохо сейчас?..

***

Наплакаться вволю в полном одиночестве мне мешает Дима. Без стука вваливается в ванную, стремительно приближается и, присев рядом, обнимает меня. Утыкаюсь носом в его плечо и всхлипываю.

— Котенок, маленькая моя, — нашептывает он, поглаживая меня по голове, словно капризного ребенка. — Ну, ты чего? Закрылась в туалете и ревешь?

Намеренно выбирает грубоватые формулировки, чтобы отвлечь меня. Заключает мое лицо в ладони и заставляет посмотреть на себя. В его медовом взгляде столько нежности, что по моей коже проносятся мурашки.

— Кать, не трону я тебя, если ты против. Нет так нет. Хватит, значит, хватит, — улыбается тепло, растапливая мое обледеневшее сердце. — Я ведь не сделал тебе ничего плохого. И не сделаю.

Говорит твердо и серьезно, хотя я его уверенности не разделяю. Сделал!

— Котенок, я хочу, чтобы вы с Машей остались, — выпаливает на одном дыхании.

Мое сердце замирает, а потом и вовсе ухает вниз, когда Дима добавляет чуть слышно: «потому что люблю вас».

Глава 4

Дмитрий

Люблю… Сколько раз я произносил это слово. Просто бросал, как мусор. Как подачку. Использовал в качестве катализатора достижения цели.

Говорил «люблю» блондинкам, брюнеткам, рыжим. Высоким и миниатюрным. Худым, как тростинки, и дамам с аппетитными формами. Глупым и… беспросветно тупым. Умных я все же обходил стороной…

Утром клялся в любви одной, вечером — уже другой.

И каждую забывал сразу же после близости. Зачем мне информация о случайных попутчицах, которые скрашивают мой досуг?

Вы же не храните в сердце память о съеденном бургере, каким бы вкусным он ни оказался. Не восхищаетесь сутками напролет кружкой выпитого кофе. Утолили жажду — и забыли. Не бредите интересным фильмом, посмотренным единожды. Правда, некоторое кино хочется пересматривать. Но тоже до поры до времени. Потом однотипность набивает оскомину.

Примерно так у меня с женщинами. Было…

Казалось бы, сейчас все, как прежде.

Ляпаю Кате, что люблю, не вкладывая в это слово абсолютно никакого смысла. Но при этом всматриваюсь в ее раскрасневшееся от слез лицо, широко распахнутые глаза, обрамленные подтеками туши. И у меня внутри что-то скребет. Наждачной бумагой. Медленно, но упорно.

Понимаю, что действительно не хочу терять моих котят: строптивую, загадочную Катю и милую, светлую Машеньку. Я так привык к тому, что они рядом, что принимаю это как должное. Не представляю, как раньше жил без них. Словно не было того периода моей биографии.

Сейчас все иначе.

Возвращаясь домой, я всегда знаю, что меня встретят. Звонким детским смехом. Или пронзающим душу жалобным плачем. Разбросанными игрушками. Оставленной на столе кружкой, потому что Катя слишком торопилась к дочери. Если повезет, то смогу быть удостоен легкой улыбки жены. Впрочем, согласен даже на фырчание и очередные скандалы.

Скрипучие качели, американские горки. Но я не смогу без них. Попахивает мазохизмом.

Вопреки здравому смыслу, хочу, чтобы весь этот хаос продолжался. А если я жажду чего-то, то обязательно беру. Привычка, условный рефлекс.