Книга Подкидыш для депутата. Выбор сердца, страница 71 – Вероника Лесневская

— Ты нормально себя чувствуешь? — интересуется Дима.

— Да, — поспешно киваю.

Догадываюсь, что он имеет ввиду мой токсикоз. За неделю, которую мы с Димой провели вместе, я не на шутку напугала его «прелестями» беременности.

— Точно? — надоверчиво прищуривается.

— Точно! Меня не тошнит, правда, — улыбаюсь я, оттаивая от его заботы. — Вот…

В подтверждение своих слов беру со стола канапе с сыром — и отправляю его в рот. Дима заметно расслабляется, обнимает меня за плечи и целует в щеку.

Тем временем Машенька вырывается из рук мамы, вынуждает ту отпустить ее. Стоит ей коснуться ножками пола, как она делает несколько самостоятельных шагов в нашем с Димой направлении. Впервые без опоры. Сама.

Пока мы оба теряемся, мама гордо, со знанием дела опускается на корточки рядом с Машей и проводит ребром ладони между ее ножек. «Разрезает путы»…

— Кхм… — изгибает бровь Дима.

— Сложно объяснить, так надо. Примета, — смеюсь я, хотя сама в подобные глупости не верю.

Вместе мы приближаемся к Машеньке и садимся прямо на ковер рядом с ней. Увидев нас, она пытается подойти, но вместо этого плюхается на пол. Ожидаю, что малышка расплачется, спешу упокоить ее, а она вдруг заходится звонким хохотом.

Беру Машу на руки, усаживая себе на колени, чмокаю пухлые щечки. Чувствую нежный поцелуй в затылок и слышу тихое: «Люблю вас, котята».

Глава 4

Несколько дней спустя

Дмитрий

Вечно можно смотреть на огонь, воду… И на то, как спецслужбы опечатывают клуб подонка Кобылина. С ним расправиться оказалось проще, чем я думал.

Пару дней назад я натравил на злосчастные объекты всевозможные проверки. Им даже напрягаться не пришлось, ведь, как оказалось, урода ничему жизнь не учит. После всего случившегося, пережив рейдерский захват, Кобылин додумался опять открыть казино и почти не старался утаить незаконную деятельность. Глупость или смелость? Не знаю. Главное, он сам подставился, словно умоляя поймать его. И я не упустил удачной возможности.

Так что сегодня к Кобылину «неожиданно» нагрянули «маски-шоу». На этот раз он потеряет не только бизнес, но и свободу. Я позабочусь, чтобы он как можно дольше не попадался мне на глаза. И не нес никакой угрозы моим девочкам. Мало ли что уроду в больную голову могло бы взбрести. А так… будет занят.

— Дмитрий Николаевич, можно ваш комментарий? — отвлекает меня тонкий голосок.

В следующую секунду несколько микрофонов и диктофонов тычутся чуть ли не мне в нос. Отмахиваюсь, как от кусачих мошек, и обреченно осматриваю команду журналистов. Вооружены и опасны, готовы ринуться в бой за информацией.

Вот не люблю их, но при этом уважаю. Я ведь не говорил никому об этой операции: мне не нужен пиар. Моя цель иная. И все-таки пресса как-то пронюхала.

— Обойдемся без этого сегодня, — улыбаюсь доброжелательно, но спешу отойти в сторону. — Я здесь по другому поводу, — ехидно ухмыляюсь.

Замечаю, что из клуба выводят Кобылина. Непроизвольно направляюсь к нему. Мне стоит колоссальных усилий держать себя в руках, чтобы не размазать подонка по асфальту. Вспоминаю моего котенка, прокручиваю в голове все, что она рассказала, — и закипаю.

Но ничего не предпринимаю. Опять же ради Кати. Она просила быть осторожным и беречь свою репутацию. И я держусь до последнего.

Детонатором взрыва становится сам же Кобылин.

— Опять ты, — нахально обращается ко мне этот урод. — Мстишь мне за нее? — смеется мерзко. — Нашел, за кого мстить. Я же пробовал, ничего там такого…

Договорить у него не получается. Сложно общаться, когда у тебя разбит нос. И губа.

Третий мой удар приходится аккурат в скулу, оставляя Кобылину на память внушительную гематому.

Хрен с ней, с репутацией!

— Ну, Дмитрий Николаевич, — укоризненно тянет начальник группы захвата, но меня не останавливает. Не решается.

Я успеваю разукрасить мерзкую морду Кобылина, получая от процесса какое-то больное удовлетворение. Отдышавшись, хватаю подонка за грудки и встряхиваю. Разумом понимаю: надо остановиться, — но эмоции сильнее меня.

Вдруг понимаю, что могу отомстить Кобылину иначе. Ударить больнее, чем кулаками. И медленно успокаиваюсь.

— Зря, тварь. Очень зря, — хмыкаю с ненавистью.

Нехотя отпускаю подонка, косясь на камеры. Шепчу пару слов начальнику группы захвата, дожидаюсь его кивка, который, правда, сопровождается тяжелым вздохом. Но я уверен, этот человек меня не подведет. Мы не раз выручали друг друга.

Подмигиваю Кобылину, вызывая его искреннее недоумение, и скрываюсь с места преступления. И наказания.

Меня сопровождают объективы камер и вспышки фотоаппаратов.

Я же думаю лишь о том, как быстро усмирить котенка прежде, чем она выпустит коготочки. Заслужил. Впрочем, как обычно.

***

Вечер того же дня

Екатерина

Дима задерживается до поздна. Думает, сможет избежать разговора со мной? Наивный депутат! После сегодняшнего, наверное, еще и бывший. А я ведь просила его не подставляться. Умоляла! Не хотела пускать на проверку бизнеса Кобылина. И не зря! Вечерний выпуск новостей это подтвердил!

Уложив Машу, спускаюсь в гостиную, где нетерпеливо жду Диму.

Стоит лишь ключу повернуться в замке, как я мгновенно подскакиваю и бегу к двери. Упираю руки в бока и встречаю мужа в боевом настроении. Однако он, кажется, ничуть не удивлен.

— Дима, ты с ума сошел? — шиплю, словно змея.

— Котенок, — Дима выставляет руки перед собой, будто усмирить меня пытается. — Я все объясню.

— Ты рассказывал мне о казино. Уверял, что этого достаточно, чтобы привлечь Лешу к ответственности. Убеждал, что все пройдет тихо и гладко, — предъявляю ему. — И что в итоге? Какие запрещенные вещества? Какой наркоконтроль? С чего это вдруг? Ты ведь намеренно Кобылина подставил! А вдруг Емельяненко использует твой поступок против тебя? Обвинит в захвате бизнеса и издевательстве над «честным предпринимателем». Чем ты думал, Дима! — обреченно всхлипываю я.

Честно говоря, мне плевать на Кобылина, и я считаю его наказание заслуженным. Однако я безумно боюсь за Диму. Он становится импульсивным и бешеным, когда дело касается меня. Не хочу, чтобы у него появились дополнительные проблемы. Щукин с предыдущими еще не разобрался, несносный мужчина!

— Урод сам нарвался. Пришлось импровизировать, — пожимает плечами, а у самого в глазах чертики пляшут. — Да, «вещества», как ты выразилась, ему подкинули по моей просьбе. Таким образом я увеличил ему срок. Пусть посидит. Подумает о своем поведении.

Вижу по сияющему лицу, что таким исходом Дима явно удовлетворен и ничего менять не станет. Невыносимый!