Книга Веснушка, страница 29 – Сесилия Ахерн

Циклопом его прозвали из-за фамилии. О Сулэван – по-ирландски О’Салливан, но созвучно с сул эман, что значит одноглазый. Их шестеро братьев в семье, и всех прозвали одинаково. Высоченным, широкоплечим старшим братьям, здоровенным игрокам Гэльской спортивной ассоциации, больше идет это имя, чем моему другу; его старший брат играл за школьную команду Керри, и его прозвали Циклопом. Так что он самый главный Циклоп. Есть еще Гусь Циклоп – он зарабатывает себе на жизнь тем, что ощипывает домашнюю птицу. Его отец Капитан Циклоп, потому что уже тридцать лет занимается футболом на острове и в графстве. И есть Санта Циклоп, потому что его зовут Николас. Чернильный Циклоп, потому что он издал книжку стихов и пишет для местной газеты, и Циклоп Отбивная, потому что он разводит овец на ферме. Кто-то однажды сказал мне, что мой друг Циклоп – самый мелкий из стаи. Помню, как мы стояли на боковой линии футбольного поля и смотрели, как его мутузят все кому не лень. Он плохо играл в футбол, не так, как его братья. Он старался, потому что надо было, нельзя подвести папу и местных, но на самом деле он всегда любил машины и музыку. Он превращал машины в цирк на колесах, приделывал подсветку к нижней раме, чтобы освещать землю под автомобилем. Так он и сдружился с Мэрион, постоянно бегал к ее отцу и просил сделать новые модификации. Он называет себя Чуи Циклопом, потому что он Диджей Чуи, но в отличие от его братьев, это прозвище не прижилось, он сам себе дал это имя, а это против правил. Прозвище нужно заработать. Его дают тебе другие люди, как знак почета. Местные называют его Циклоп ог, что по-ирландски значит молодой Циклоп или младший.

– Значит, ты слышала новости, – говорит он, и я знаю, что он имеет в виду Мэрион и Джейми. – Грязные крысы, – говорит он. – Давай встретимся, утопим печаль в вине или отпразднуем, сама решай.

– И то и другое, – говорю я, и он соглашается, он приедет через час, у него сегодня работа, и он возьмет меня с собой.

Он приезжает весь такой довольный собой, в фургоне с громкоговорителями на крыше. «Диджей Чуи» написано на крыльях, с изображением диджейского пульта, музыкальных нот и Чубакки, который больше похож на взбесившуюся обезьяну, а под всем этим безобразием написано, что пора сделать Дикий Атлантический путь по-настоящему диким. Какой-то умник подправил последнее слово.

– Пора сделать Дикий Атлантический путь дебильным? – говорю я.

– Не обращай внимания. Это перманентный маркер, хрен сотрешь. Твой папа дома? Пойду поздороваюсь, он у тебя уморительный. Я слышал про эту секретаршу из церкви, пошла она знаешь куда. Не надо было ему прогибаться под них.

– Он спит уже, – говорю я, обходя фургон. – Я думала, Чуи для туристов. Почему не Диджей Циклоп? – спрашиваю я. – Мне кажется, звучит круче.

– Старший брат не разрешает. Его сынишку зовут Диджей.

– Ясно. – я сажусь в фургон. – Так куда мы едем?

– В «Дешевый притон».

Это ресторан в Трали, полтора часа езды, но мне все равно куда ехать, главное – развеяться. Циклоп зажигает сигарету, заводит мотор и сразу переходит к делу.

– И что ты думаешь про Джейми и Мэрион? – спрашивает он.

Я не знаю, известно ли ему про ребенка, наверное, нет, уверена, ни Джейми, ни Мэрион не хотели бы ему говорить. Кто знает, что он натворит.

– Даже не знаю, – говорю я честно, – странно как-то, но это их жизнь, пусть делают что хотят.

– Они замутили у меня за спиной, – говорит он. – Пока я работал не покладая рук, они занимались другими делами. Мерзкие, грязные ублюдки.

Я внимательно разглядываю его профиль. Он сильно похудел. Он всегда был худощавым, но это уже нездоровый вид. Лицо как у скелета. Бледное. Белое до голубизны.

– Выглядишь погано, – говорю я.

– И ты туда же. Мама пичкает меня печеньем, когда я прихожу домой. Знаешь, эти печеньки с зефиром и джемом? Ненавижу их. Пирожные с вишней еще куда ни шло, но кому взбрело в голову, что зефир с джемом – это вкусно.

– А мне они нравятся.

– Ну, конечно. Ты ешь как пятилетка на дне рождения.

– Может, тебе пора отказаться от пирожных с вишней в пользу железа, – предлагаю я.

– А оно в чем?

– В мясе, в овощах.

Он корчит гримасу.

– Выглядишь анемично, – говорю я, разглядывая его.

– Я не сблевываю еду.

– Я не об этом. Так ты переехал? – спрашиваю я.

– Нашел классный дом на колесах в стиле ретро, в Портмаги, снимаю на пару с одним парнем по имени Тинни. Просто аппетита нет.

– Из-за Мэрион? – спрашиваю я.

– Вот еще. Мне плевать, чем она занимается. У меня дел по горло, бизнес идет как по маслу. Я теперь вожу туристов на катере, слышала? – спрашивает он. Я киваю. – Да, днем море, ночью музыка, нон-стоп. В общем, надеюсь, они будут вечно мучить друг друга, эти двое. Никаких стремлений, как у нас с тобой. У нас с тобой всегда были мечты.

– Правда? – спрашиваю я.

Никогда не считала себя мечтателем. Я прагматична. Практична.

– Ты всегда хотела быть полицейской, – говорит он. – Всегда. С той самой секунды, как мы познакомились.

Я никогда не считала это мечтой. Я никогда не думала об этом как о чем-то призрачном и эфемерном. Это работа, которую я очень хотела получить. А Мэрион всегда хотела открыть парикмахерскую, неужели ее мечта чем-то хуже моей.

Вместо этого я говорю:

– Не получилось.

– Ты переехала в Дублин, так ведь? – говорит он. – Жизнь кипит. Ты не водишь папино такси и не играешь в парикмахерскую в доме твоих родителей. Мы с тобой хозяева своей жизни, прокладываем свой собственный путь. Следующее поколение этого острова, сами делаем себе имя.

Не знаю, что сказать. Я смотрю в окно, как мимо нас пролетают горы. Он водит даже быстрее папы. Меня подташнивает.

– А кто этот Тинни? – спрашиваю я.

– Парень из Кэрсивина. Расстался с женой, и у него шум в ушах, постоянный. Он потрясный, мы никогда не бываем дома в одно и то же время. Ну и хорошо, кровать всего одна. Кстати, ты сделала то, ради чего уехала в Дублин? – спрашивает он, протягивая мне сигарету.

– Нет. Еще нет.

Ресторан «Дешевый притон» набит битком в честь праздничного воскресенья. Циклоп выступает в одиннадцать вечера, и я смотрю, как он ставит оборудование, персонал приносит ему бесплатную выпивку, но он отказывается и передает ее мне. Его трезвость впечатляет меня, он действительно взялся за дело серьезно, но потом я догадалась, что он уже принял кое-что другое. Он начинает с заводной танцевальной музыки девяностых, затем переходит на хардкор. Мигающий свет и дым, пот и пьяные девчонки в коротких юбках, на высоченных каблуках, спотыкаются и падают на оборудование, чтобы добраться до него и заказать Бейонсе, которую он никогда не ставит. Весело за этим наблюдать. Голова кружится, я пару раз встаю, чтобы потанцевать, счастливая и свободная, отплясываю совершенно с незнакомыми людьми, девчонками, которые становятся моими лучшими подругами, пока не закончится песня. Циклоп сует мне таблетку, я понятия не имею, что это, но все равно беру. И вдруг мое радостное алкогольное возбуждение сменяется апатичной одурманенностью. Пол качается под ногами, мне надо выбираться отсюда. Я бросаюсь прочь от диджейского пульта, осушаю целую пинту воды, затем выхожу на улицу и встаю рядом с вышибалами.