Книга Чужие, страница 103. Автор книги Дин Кунц

Д’жоржа не могла понять, откуда у дочери взялось такое необычное состояние. Коверли сказал ей:

— Для этого мы и проводим обследование — чтобы найти причины. Не волнуйтесь, миссис Монателла.

Но Д’жоржа волновалась.

Она волновалась, потому что Алан только вчера покончил с собой. Д’жоржа пока не сказала Марси о смерти отца. После посещения Пеппер Каррафилд она позвонила Коверли и попросила совета. Он удивился, узнав, что Алан тоже увлекся луной, что эта страсть развилась у него независимо от дочери. Чтобы осмыслить случившееся, требовалось время. А пока, по словам Коверли, благоразумнее всего было бы утаить от Марси дурную новость — до понедельника.

— Приходите с ней, как назначено. Мы вместе ей скажем.

Д’жоржа опасалась, что, невзирая на пренебрежительное отношение Алана к ним обеим, Марси будет убита этим известием.

Она стояла в дверях спальни и остро ощущала хрупкость девочки, видя, как Марси аккуратно раскрашивает одну из лун. Хотя ей исполнилось семь и она училась во втором классе, детский стул, величиной в три четверти от обычного, был еще великоват для нее: пола касались только носки тапочек. Даже для мачо, закованного в броню мускулов, жизнь была хрупкой, и каждый дополнительный день существования отнимал у него еще один шанс. Что же говорить о таком хрупком существе, как Марси, — то, что она была еще жива, казалось совершенным чудом. Д’жоржа понимала, как легко ненаглядная дочка может уйти от нее, и ее сердце, полное любви, страдало и болело.

И когда Д’жоржа наконец сказала:

— Детка, надевай-ка пижамку и иди чистить зубы, — ей не удалось скрыть дрожь в голосе.

Девочка посмотрела на мать недоуменным взглядом, словно не вполне отдавала себе отчет в том, кто такая она или кто такая Д’жоржа. Потом ее взгляд прояснился, и она улыбнулась матери: от такой улыбки растаяло бы чье угодно сердце.

— Привет, мамуля. Я раскрашивала луны.

— Ну а теперь пора спать, — сказала Д’жоржа.

— Еще немножко, ладно? — Девочка выглядела раскрепощенной, но сжимала мелок в руке с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Я хочу раскрасить еще немного лун.

Д’жорже хотелось уничтожить этот ненавистный альбом, но доктор Коверли предупредил ее, что споры с ребенком о лунах и запрет собирать их только усилят одержимость. Д’жоржа сомневалась в его правоте, но подавила желание уничтожить альбом.

— Завтра у тебя будет куча времени для раскраски, моя маленькая.

Марси неохотно закрыла альбом и отправилась в ванную чистить зубы.

Оставшись одна, стоя рядом со столиком дочери, Д’жоржа почувствовала, что ее одолевает усталость. Она отработала полную смену, а кроме того, договорилась с похоронной конторой о подготовке тела Алана, заказала цветы, уладила все вопросы с кладбищем, где в понедельник должны были состояться похороны. Еще она позвонила отцу Алана (тот жил в Майами и не общался с сыном сто лет), сообщив ему скорбное известие. Теперь напоминавшая выжатый лимон, Д’жоржа устало открыла альбом.

Красный цвет. Девочка сделала все луны красными — и те, что нарисовала сама, и те, что вырезала из газет. Она уже закрасила более пятидесяти лун. Эти рисунки явственно отражали ее одержимость, проявлявшуюся в той тщательности, с которой Марси старалась не выходить за границы лун. С каждой новой картинкой она нажимала на мелок все сильнее, и последние луны были покрыты таким плотным слоем алого воска, что стали блестящими и влажными.

Использование одного только красного цвета встревожило Д’жоржу. Ей показалось, что Марси чуть ли не было явлено пророчество о надвигающемся ужасе, предвидении крови.

Округ Элко, Невада

Фей Блок спустилась в конторку и достала из шкафа регистрационный журнал позапрошлого лета. Вернувшись, она положила его на кухонный стол перед Домиником и открыла на списке гостей, зарегистрировавшихся в пятницу и субботу, 6 и 7 июля.

— Все так, как запомнили мы с Эрни. В ту пятницу федеральную трассу перекрыли из-за разлива токсичного вещества. Перевернулся грузовик, который шел в Шенкфилд. Там, в восемнадцати милях к юго-западу отсюда, есть военная база. Нам пришлось закрыть мотель до вторника, пока они не взяли ситуацию под контроль.

— Шенкфилд — закрытая зона, там проводятся испытания химического и биологического оружия, и та дрянь, которую везли в машине, была дьявольски опасна.

Фей продолжила, в ее голосе появилась какая-то новая, деревянная нотка, она словно повторяла тщательно заученные слова:

— Они поставили ограждения на дороге и приказали нам эвакуироваться из опасной зоны. Наши гости разъехались в собственных машинах. — Ее лицо оставалось пустым. — Неду и Сэнди Сарвер позволили отправиться к их трейлеру около Беовейва, потому что эта деревня находилась за пределами опасной зоны.

Удивленный, сбитый с толку, Доминик сказал:

— Невозможно. Я не помню никакой эвакуации. Я был здесь. Я помню, что читал, знакомился с местностью для своих рассказов… но эти воспоминания такие хрупкие, я подозреваю, что они ненастоящие. И все же я был в мотеле, и нигде больше, и здесь со мной произошло нечто необычное. — Он показал на поляроидную фотографию. — Вот доказательство.

Фей заговорила. Голос ее стал еще более натянутым, чем прежде. Еще Доминик отметил странное выражение глаз женщины, чуть остекленевший взгляд.

— Пока не дали отбоя тревоги, мы с Эрни оставались у друзей, на небольшом ранчо в горах, в десяти милях к северо-востоку. У Элроя и Нэнси Джеймисон. Очистить зону разлива было нелегко. Армии потребовалось больше трех дней. Нам разрешили вернуться только утром во вторник.

— Что с вами, Фей? — спросил Доминик.

Она моргнула:

— А? Вы о чем?

— Вы говорите так, будто вас запрограммировали на эту маленькую речь.

Она посмотрела на него с искренним недоумением:

— Не понимаю, о чем вы.

Эрни нахмурился и сказал:

— Фей, твой голос стал… каким-то неживым.

— Я только рассказывала о том, как было дело. — Она наклонилась над столом и ткнула пальцем в пятничную страницу регистрационного журнала. — Видите, мы сдали одиннадцать номеров к вечеру, когда они перекрыли федеральную трассу. Но никто не платил за номера, потому что никто не остался. Они эвакуировались.

— Вот ваша фамилия, седьмая в списке, — сказал Эрни.

Доминик уставился на свою подпись и на адрес в Маунтин-Вью, штат Юта, куда он направлялся в том июле. Он помнил, как зарегистрировался в мотеле, но совершенно не помнил, как сел в машину и уехал в тот же вечер, следуя приказу об эвакуации.

— А вы видели своими глазами тот перевернувшийся грузовик? — спросил он.

— Нет. Машина перевернулась в двух-трех милях отсюда. — Эрни говорил таким же механическим голосом, что и Фей минуту назад. — Военные специалисты из Шенкфилда беспокоились, как бы их химию не разнесло ветром, поэтому под карантин попала большая территория.