Книга Одинокий медведь желает, или партия для баса, страница 56 – Тереза Тур

— К Гиви? — усмехнулся Аравийский. — Гиви плохо о тебе думает, Гиви продал твой долг за полцены. Миледи.

Маратик забегал глазками по Аравийскому, Розе, нам с девчонками, пятерке людей в черном и их двум тонированным «Армадам», потом — по своему «Лексусу» и офису. Мне почти стало его жаль. Маратика ударили по самому дорогому — по кошельку. Ай-ай-ай, бедняжка.

Но бедняжка и не думал сдаваться. Он напыжился и дрожащим голосом потребовал отвалить и не брать его на понт. Какая-то миледи, что за ерунда? Он не знает и знать не желает никакой миледи! Ну, это если в переводе на русский с нецензурного.

На это Аравийский аккуратно прижал Маратика к двери офиса, вытащил из его кармана смартфон и сунул ему же в руки.

— Звони Гиви, да-ра-гой.

— И позвоню! И в полицию… Лина! Ты позвонила в полицию?! Лина! Что ты сидишь, как дура?!

— Я позвонила, — высунулась из окна длинноногая секретарша. — Но тут какие-то люди… они говорят…

— Полиция уже едет, — следом за секретаршей высунулся еще один человек в черном, дружелюбно улыбнулся Олесе и отчитался Аравийскому: — Все под контролем, мистер Джейкобс.

Теперь уже я вытаращила глазки. На Олесю.

— Мальчики обожают работать вместе, — пояснила она. — У них любовь до гроба. Чьего-нибудь.

— У них тоже мальчишник, — подмигнула мне Роза.

— Трындец, — только и сказала я. — И?..

Маратик тем временем успел позвонить своему Гиви и выслушать от него несколько экспрессивных фраз.

— И… ну… дадим мальчикам развлечься еще? — предложила Роза. — Ты, кстати, совершенно права, этот унитаз совершенно ужасен. Научишь меня рисовать граффити? Никогда не пробовала! А потом… Маратик, да-арагой, ты не забыл ли извиниться перед Кариной Палной?

— Мужик, твои бабы чокнулись, — ответил Маратик, опять же это если в переводе на цензурный. Не Розе, ее он так и не счел достойной внимания, а Аравийскому.

— Не мои бабы, — вежливо поправил его Аравийский. — Миледи — мой босс. И я не советую тебе ее сердить.

— Баба — босс? — не поверил Маратик.

Мы с девочками дружно переглянулись и так же дружно скривились.

— Перевоспитывать и перевоспитывать, — покачала головой Роза. — Прямо даже не знаю, какую методику…

— Я знаю, — вклинилась я. — Ведь «Сочи дизайн» теперь принадлежит тебе?

— Ну… ага. Хотя нафига мне это, даже не знаю.

— Пусть работает менеджером по продажам и выплачивает долг. Просто дай ему нормального начальника. Начальницу.

— Хм…

— Лина! Можно вас на минуточку? — позвала я.

Секретарша снова высунулась в окно.

— Да?

— Лина, вы же давно работаете в «Дизайне»?

— Четыре года, — кивнула она.

— Отлично! И ведете всю документацию?

— Конечно. А что? — она забеспокоилась.

— Я думаю, вы отлично справитесь с руководством фирмой. Миледи Говард — новая владелица.

— Типа того, — кивнула довольная как слон Роза. — Я предпочитаю видеть на месте директора женщину. Сильную. Уверенную в себе. Способную управлять твердой рукой. Им, — Роза кивнула на Маратика, — нужны четкие правила и границы. Тогда они будут отлично работать.

С каждым ее словом секретарша все шире раскрывала глаза, а на «они» — чуть не подавилась. И просияла.

— О да!.. — согласилась она, и было в ее тоне столько предвкушения, что бедняжка Маратик не выдержал.

— Вы с ума сошли! Какой из нее директор! Она же ничего не умеет! Дура! Сиськи и жопа — ее единственное достоинство! Курица!

— Ай-ай-ай, Марат Хафизович, — покачал головой Аравийский. — Как недальновидно начинать вашу карьеру менеджера с конфликта с начальством.

— Какое она мне начальство! Вы бредите! Да я!..

— Или выплачиваете двадцать миллионов сегодня, или… — Аравийский выразительно хмыкнул, выдержал паузу и продолжил: — или исправно работаете, возвращаете долг и выходите на свободу с чистой совестью.

— Сегодня? Вы с ума сошли!

— Ладно, завтра, — ласково сказала Роза. — Видите, какая я добрая. Только потому, что у нас пра…

Она не успела договорить, как из-за угла вылетела полицейская машина. С мигалкой.

— О! Вот и полиция, которую вы так ждали! — обрадовалась Роза.

Честно говоря, я слегка струсила. Расписанный «Лексус», да и вся эта история с долгами… как-то… не привыкла я к криминалу. Даже если все, кроме «Лексуса», совершенно законно и даже культурно.

— Так-с, что у нас тут… — Из остановившейся совсем рядом полицейской машины вышел офицер. Подозрительно знакомое лицо… — О, Карина Пална!

— Майор? — я от удивления чуть не села, где стояла.

— Так и знал, что мы с вами скоро увидимся! А вы?.. — он обернулся к Аравийскому.

— Лоуренс Джейкобс, компания «Драккар», а это леди Говард. С госпожой Томбасовой вы, видимо, знакомы.

— Леди Говард! Рад знакомству! Госпожа Томбасова… — майор расцеловал ручки обеим.

Анну, Ирину и Лину (ныне Алину Михайловну) Аравийский тоже представил, и им майор тоже расцеловал ручки. И все это — под неверящим взглядом Маратика, который только рот молча разевал.

— Извините, сегодня без подарков, но завтра… — снова обернулся ко мне майор. — Специально взял выходной на вашу свадьбу. Сергей — счастливчик!

— Э… вообще-то я вас вызвал… — наконец-то вклинился Маратик. Уже как-то неуверенно. — Эти… эти… дамы… испортили мою машину! Вот! — он ткнул пальцем в «Лексус».

— Хм. Разве? — майор оглядел плоды нашего творчества. — Как нехорошо! Неприличное слово… так, говорите, это ваш автомобиль?

— Мой! А эти…

— Нехорошо, гражданин. Ваш автомобиль нарушает общественное спокойствие, поэтому — на штрафстоянку. Оплатите чистку и штраф, получите обратно.

— Вы сговорились? — взгляд Маратика стал жалобным.

— Мы? Так-так. То есть вы публично обвиняете меня… в чем конкретно, гражданин?

— Э… вообще-то… — Маратик попятился, переводя взгляд с майора на Аравийского, а с Аравийского на одного из охранников Томбасова, вышедшего из офиса. — Я пошутил. Что вы, шуток не понимаете?

— Не понимаем, — припечатал майор. — Ложный вызов, гражданин, это административная ответственность. К тому же клевета и нарушение общественного порядка.

— Я не нарушал! Я… — Маратик панически обвел взглядом все собравшихся. — Я это… со всем уважением… к дамам… праздник же! Свадьба!

— Ага, свадьба, — кивнула Роза. — Майор, простите его, он больше не будет.

— Точно? Ну-ка, ну-ка… Вы подтверждаете, что больше не будете, гражданин Рашидов?