Книга Второй шанс, страница 31 – Владимир Корн

— Теоретик! — голос у Фила был не тревожным, обычным. — Проснись, у нас гости.

— Кто?

Привычка сначала нащупать оружие и уже только затем открыть глаза, появилась у меня давно. По крайней мере, когда их открываю, оружие всегда в руках.

— От наших союзников связной пришел.

— Давно?

— Только что. Шустрый, мерзавец! Перквизиторов прошел, затем наш передовой заслон, причем так что никто его даже не заметил. Вышел точно ко мне. По дороге, говорит, узнал, где Фил находится. Пообщаемся с ним, и пойду дозорным вставлять. Хорошо свой, ну а если бы нет?!

Связным оказался невзрачный паренек, про таких говорят — кожа да кости. Возрастом совсем юнец, наверное, еще и не брился ни разу. Но смотрел вокруг бойко, двигался ловко, этакий живчик. Чем-то он мне напоминал нашего Бобра Виталика, пусть внешне они были абсолютно несхожи. Какой-то бесшабашностью, что ли.

— Теоретик? — обратился связной ко мне, едва только увидел. — И не дожидаясь ответа. — На фотку свою мало похож.

— А что, приходилось ее видеть?

— Ага. И не поверишь, даже заказ взял.

— Звать-то тебя как, охотник за головами?

— Вообще Иван. Но все Бэмби кличут.

— По делу и прозвали, — Гудрон появился из темноты неожиданно, едва не заставив вздрогнуть.

— Это почему еще?

— Да потому что олень ты и есть, Иван. Ты на кого охотиться собирался? Теоретик перквизиторов как цыплят душит, и в одиночку по местным джунглям месяцами путешествует, а ты на него охотиться! — завел свою обычную песню Гудрон, я даже поморщился. — Говорю же, олень.

— Это я поначалу хотел. Затем узнал, что в его окружении некий Гудрон крутится, сразу же передумал. Тебя ведь Гудроном зовут? — не полез Иван за словом в карман. И пока Борис разевал рот, лихорадочно соображая, что сказать в ответ, обратился ко мне. — Игорь, вы мне жадр заполните? У наших парней, — он неопределенно мотнул головой, — есть парочка из ваших рук, так что их силу знаю! У моего на самом донышке. Ноги промочил, замерз, теперь зубы ноют, но приходится беречь на совсем уж крайний случай.

— Давай сколько есть. Только «выкать» больше не вздумай.

Дело не сложное, и хотя бы таким образом отблагодарить Ивана за весь тот риск, который ему пришлось испытать.

— Единственный у меня, — вероятно, он держал его наготове, потому что сразу же и протянул.

— Ты рассказывай, рассказывай.

— Значит, так, — начал Иван. — Эта долина имеет всего два выхода. Один держите вы, другой, соответственно, мы. И главное, что меня просили передать — торопиться не стоит, никуда им теперь не деться. Знали бы вы, как мы торопились! У Гардиана, как выяснилось, на Вокзале «крот» сидит, и связь у него с ним налажена.

Теперь некоторые вещи становились понятны. Например, то, почему перквизиторы внезапно исчезли в ту самую ночь, когда мы спасали Карпышева: они торопились покинуть местность, которая могла стать для них ловушкой, и не успели. Помимо того, нам повезло, что перквизиторы не пошли на прорыв: вряд ли бы нам удалось устоять. Но в любом случае людей мы бы потеряли достаточно.

Я держал жадр в руке, но тот все не отзывался в ладонь острым уколом.

— Бракованный он у тебя. Ничего с ним сделать не смогу.

— Черт! — лицо у Ивана страдальчески покривилось. — Нет, ну надо же так! Знал бы, сюда и не полез: в двух местах едва не прищучили!

— Борис, дай ему парочку, — попросил я Гудрона, уверенный в том, что у него их в запасе несколько штук. — Как бы там ни было, Иван тебя знает.

Удержаться от того, чтобы не подковырнуть Гудрона, у меня не получилось.

— Держи, пацан. Но предупреждаю: не будешь следить за языком, зажму шею между колен, и выпорю ремнем так, как тебя батька в детстве не порол!

Слова Бориса прозвучали совершенно серьезно.

— Верю! — Иван охотно кивнул.

— И вот еще что, Ванек. Появится желание, к нам переходи. Нам резкие парни нужны, так что со всей душой примем.

— Игорь? — Иван посмотрел на меня.

— Борис все верно сказал. Но ты о деле давай, о деле.

— О деле вот, — он протянул радиостанцию. — Частота настроена, так что все подробности можно узнать по ней. Ну а я свое дело сделал.

Всегда удивляюсь, как меняются у людей лица, когда они сжимают в руке заполненный мною жадр. Поначалу выражение удивления на лицах сменяются недоверием. Затем они расслабляются и становятся такими, как будто все вокруг хорошо, а впереди их ждет только самое светлое и хорошее. Уже ради одного этого зрелища брать деньги с них пошло.

— Голодный?

— А? Что? — приходя в себя, переспросил Иван. — Не так чтобы очень, но чего-нибудь съесть не откажусь.

— Лера, накорми человека.

— Пойдем, Бэмби, — сказала она. — Между прочим, один из моих любимых мультиков, — и, обращаясь ко мне. — Игорь, а нельзя вам с Ваней кличками поменяться? У него мне больше нравится, чем твоя.

Я незаметно погрозил девушке кулаком: не роняй мой авторитет перед бойцами!

Разговор с Евгением Грошевым, а именно он командовал союзной нам стороной, получился пусть и кратким, но содержательным, хотя ничего принципиально нового не дал. Грошев уверял, что из долины перквизиторам никуда не деться, и рекомендовал особое внимание уделить обороне, поскольку не исключена попытка прорыва. Что было понятно и без его слов.

— Ты ему особенно не доверяй! — заявил Гудрон сразу же после окончания разговора.

— Причины?

— Слышал я за этого Грошева нехорошую тему. Когда он слова своего не сдержал, и в результате погибли люди. Немало, кстати, людей. Доказательств как будто и нет, но слухи ходят упорные.

— Не буду доверять, полностью уговорил, — как не стал бы и никому другому. — Борис, ты лучше подскажи, чтобы ты сделал на моем месте?

— На месте эмоционала? Ну, мое мнение ты знаешь отлично — нещадно бы драл бабки за каждый заполненный жадр: с твоим даром совсем не грех!

— Борис, я серьезно спрашиваю.

— Ждем развития событий, просто ждем.

— Займешься организацией обороны? Если имеет смысл, вместе с тобой пойду.

Кому, как не ему — боевому офицеру? Основные и запасные позиции, стрелковые сектора и многие другие вещи, о существовании которых я даже не подозреваю.

— Сам справлюсь: твое место здесь. Возьму с собой Фила с Трофимом, чтобы никто даже не вякал.

О Филе все наслышаны достаточно. Трофим, куда бы не подошел, сразу все замолкают. Ходит за ним недобрая слава, и потому его откровенно побаиваются. Но для меня он — самый что ни на есть замечательный человек. Прежде всего, надежный.