Книга Ты обещала не убегать, страница 71 – Алиса Гордеева

В том, что Екатерина, жена Горского и бывшая жена Соболева, может водить дружбу с женщинами подобного типажа, я сильно сомневаюсь. Тут же открывшая свой рот гостья, только подтверждает мои опасения:

— Ммм… Лерой! Какое имя! Ле — рой! — произносит по слогам, словно пробует на вкус. — А вам, Лерой, говорили, что вы похожи на самурая?

Такого поведения со стороны женщин не терплю, но сейчас не до того. Перевожу взгляд на Горскую и спрашиваю в лоб:

— Где Ксюша?

— У себя, — спокойно, совершенно не сомневаясь в своих словах, отвечает Катя.

— Лерой, вы знаете, — не теряет зря времени Люсия, — Катюша столько мне о вас говорила! Но сейчас смотрю на вас и понимаю: вы еще лучше! А я, заметьте, не только Катюшина подруга, но и первоклассный мануальный терапевт. К слову, буквально на днях вернулась…

Недослушав приторных речей этой странной женщины, срываюсь в комнату Ксюши, на ходу разбивая слишком откровенные желания Люсии и ни капли не сожалея об этом.

Конечно, девчонку не нахожу. Зато замечаю свою записную книжку, небрежно брошенную на журнальном столике и открытую на имени " Рита".

Мысли в голове разбегаются и путаются. Зачем Ксюше понадобился номер сестры, понимаю. Догадалась, чертовка. Отчасти теперь могу объяснить и побег Черниговского, и состояние Ритки.

Снова бросаю взгляд в телефон на мигающую красным точку на карте и замечаю, что она сменила положение и движется.

В сторону дома.

Отзваниваюсь Горскому, чтобы сворачивал поиски, и в чем есть выбегаю на улицу, чтобы встретить негодницу. На ходу придумываю, как буду ее воспитывать, какими словами пытаться достучаться. Но как только замечаю ее потухший взгляд и красные от слез глаза, закипаю.

До чего дикой и безрассудной нужно быть, чтобы ослушаться родителей, заставить себя искать и волноваться, прокручивая в голове самые страшные варианты.

Не хотел на нее кричать, но кричу. Не хотел прикасаться, но все крепче вцепляюсь в ее плечо. Во мне кипит ненависть к Ермолаеву, я взбешен поведением самой Ксюши, да еще этот нелепый и взбалмошный поступок Черниговского подливает масла в огонь.

Срываюсь. Хочу, чтобы поняла, что так нельзя! Повзрослела наконец! Но она в ответ огрызается и пронзает насквозь своим ледяным взглядом, так сильно напоминающим Горского.

Слова про Тимура вылетают в порыве достучаться, но уже в следующее мгновение вижу, что перестарался. Моя маленькая, глупая девчонка начинает, словно хрупкая снежинка, таять на глазах. Ее организм не выдерживает и выбирает сдаться. Хватаю на руки и несу в дом.

Мы все виноваты в том, что происходит с нами. Каждый! Своими словами или молчанием, необдуманными и поспешными действиями или выверенными, спланированными шагами, со зла или, как нам кажется, во благо незаметно разрушаем друг друга, забывая о главном — человек слишком хрупкое создание и может сломаться в любой момент.

Прижимаю Ксюшу к себе все крепче, шепчу, как люблю, прошу прощения за свою резкость и несдержанность, надеюсь, что вот-вот она откроет глаза, но ничего не происходит.

Заношу ее в дом и вновь попадаю в плен неадекватной Люсии. Благо, женщина, заметив в моих руках Ксюшу, больше не разыгрывает идиотский спектакль.

— Лерой, что с ней? Катя, Катенька! — зовет Горскую, а сама подходит ближе и осматривает девчонку.

— Ее нужно положить, — суетится вокруг и вместе со мной поднимается на второй этаж. — Катя по телефону поговорить отошла. Вот же, как не вовремя!

Кладу Ксюшу на кровать, бережно снимаю с нее верхнюю одежду и обувь.

— Свитер тоже лучше снять, — кудахчет Люсия и я слушаюсь. Невольно касаясь тонкой кожи, которая оставляет ожоги на пальцах, освобождаю Ксюшу еще от одного слоя одежды и мысленно благодарю ее за то, что додумалась под низ надеть топ.

— Ууу, всё понятно, — с издевкой смотрит на меня Люсия. — Предлагаю отложить нежные чувства и принести воды, молодой человек. За одним Кате не мешает сообщить о случившемся.

Вскакиваю и хочу уже убежать за водой, как у порога останавливаюсь и недоверчиво смотрю в сторону женщины.

— Господи, Лерой, я же врач! Не съем я вашу девочку!

Ухожу. Наливаю воды и на ходу словами пытаюсь успокоить Катю, которая не может без помощи подняться к дочери.

Возвращаюсь к Ксюше и застаю странную картину: Люсия, изогнув коряво длинные и тонкие пальцы, сосредоточенно проводит ими по телу девчонки, периодически останавливаясь и нажимая сильнее на отдельные точки.

— Вы! — взбешенно подлетаю к ней, хватаю за руку, оттаскивая сумасшедшую.

— Какой напор! — хихикает та и ловко выворачивается. — Вы, Лерой, меня не дослушали, убежали, а я пыталась вам рассказать, что являюсь специалистом по акупрессуре. И ваша ненаглядная уже пришла в себя, все хорошо!

Оглядываю Ксюшу и ни черта не понимаю: она все также лежит в кровати, не проявляя признаков ясного сознания.

— Она спит! — поясняет Люсия. — Как же бедная девочка была напряжена! Еще бы организм не требовал передышки! Пару часов, а то и больше она еще будет отдыхать. Не будите ее.

Подхожу ближе и беру Ксюшу за теплую ладошку, такую нежную, тонкую и ослабленную. Вглядываюсь в ее лицо, пытаясь найти подтверждение словам Люсии.

— Боже! — в полголоса восклицает та. — Сколько недоверия и отрицания! Вам и самому остро требуются мои услуги!

Без спроса подходит ближе и затрагивает кожу возле моей шеи, уверенно надавливая пальцами вдоль позвонков.

— Оставьте ее, — приглушенно шепчет, что в купе с ее касаниями, заставляет меня довериться этой странной женщине. — Давайте вернемся вниз.

Качаю головой, давая понять, что не смогу. Люсия протяжно вздыхает и покидает комнату, оставляя меня, словно верного пса, охранять покой любимой.

Сколько я так просидел, не помню. В забытье, глупых мыслях и чертовых мечтах. Перебирая ее тонкие пальцы, изредка поглаживая по волосам и неотрывно следя за каждым вздохом.

Шум за дверью заставляет вернуться в реальность. Слышу голоса. Шаги.

Дверь в комнату медленно открывается, принуждая меня сосредоточить все свое внимание на происходящем.

На пороге стоит Горский, окидывает меня жалким взглядом и отходит в сторону, запуская в комнату моего личного дьявола.

Черниговский держит на руках свое главное оружие, их общего с Ксюшей сына, и, делая вид, что не замечает моего присутствия подходит ближе. Мальчишка на его руках мгновенно оживает и с улыбкой до ушей кричит: " Мама, мама". Тимур отпускает сына и вот они уже оба перехватывают ее ладони, касаются ее волос, безжалостно вытесняя меня прочь.

— Лерой, — властный и жестокий голос Горского заставляет очнуться окончательно.

Я лишний. Моя роль сыграна. Я больше никто.