Книга Шесть алых журавлей, страница 67 – Элизабет Лим

– Мне не нравится факт его существования. – Я шмыгнула, сложила платок и вернула его мальчику. – Спасибо… Как, ты сказал, тебя зовут?

Он улыбнулся и по какой-то непонятной причине будто приободрился.

– Это неважно. – За его плечом парил воздушный змей, с красиво нарисованной стаей журавлей, что летели над горой с двумя пиками. Он протянул мне веревочку. – Тебе нравится? Я сам его разрисовал.

– Красиво, почти так же хорошо, как у Ётана. Ты будешь участвовать в конкурсе?

– Нет времени. Нам с отцом нужно уехать до заката. Мы живем далеко отсюда.

– Тогда для кого он?

Мальчик достал кисть и начал что-то писать. Почерк у него был аккуратный и ровный, но у меня не хватало терпения ждать, пока он выведет чье-то имя на воздушном змее. После лорда Юдзи я и так была на взводе, так что выхватила у него веревочку и убежала.

Для такого долговязого юноши он оказался на диво проворным. Он быстро меня догнал, и от удивления я случайно выпустила веревочку.

Змей взмыл высоко в небо. Я побежала за ним, но мальчик остановил меня.

– Пусть летит.

Мы наблюдали, как тот поднимался над деревьями. Чем меньше он становился, тем больше сжималось мое сердце, и в конце концов воздушный змей превратился просто в точку на небе. На моих глазах выступили слезы, и я разозлилась, что позволила себе расплакаться перед незнакомым мальчиком. И что потеряла его воздушного змея. И что портила все, к чему прикасалась.

– Прости, – прошептала я с ужасным чувством на душе.

Тот серьезно посмотрел на меня своими темными глазами.

– Не стоит. Воздушные змеи предназначены для полета – просто некоторые взлетают выше других.

– Значит, этому повезло. Остальные сидят на привязи, – я несчастно вздохнула и вытерла глаза. Затем повернулась к мальчику, пытаясь придать себе властный вид, но мои слова все равно прозвучали неуверенно и виновато: – Ты сказал, что это был подарок. Я могу помочь тебе разрисовать новый. Рисую я так себе, в отличие от Ётана…

– Буду рад, – быстро выпалил мальчик, частично забывая о неловкости и формальностях.

Он снова улыбнулся – еще радостнее, чем прежде, – и, несмотря на слезы, я тоже невольно расплылась в улыбке. Затем сложила руки на коленях, чтобы опуститься на траву и приступить к делу немедля, как вдруг кто-то подошел к нам сзади.

Мальчик мгновенно напрягся, стал застенчивым и замкнутым.

– Если подумать… пожалуй, не стоит утруждать себя. – В поле зрения появился Хасё, и мальчик поклонился на прощание. – Я рад, что наконец-то познакомился с тобой, Сиориамма.

Этим мальчиком был Таккан! Он сильно изменился. Это уже не тот долговязый, робкий мальчишка с чрезмерным количеством воска на волосах. Впрочем, я тоже уже не та девочка.

Я резко втянула воздух и покраснела от стыда. Даже братья не поверили мне насчёт цветов. Так с чего вдруг поверил Таккан, который едва меня знал? Чьи письма я выкидывала, так и не прочитав? На чью дружбу наплевала?

– После той встречи, – продолжил Таккан, – я больше ни разу ей не писал.

Почему?

– Потому что получил свой ответ.

Я напряглась. Наверняка Таккан возненавидел меня. Его ответ, несомненно, ранит меня в самое сердце, но я все равно не могла не спросить:

И какой же?

– Мои родители воспринимают брак как долг перед своей семьей и страной. Я же считаю его долгом перед своим сердцем. Пища кормит желудок, мысли – разум, но любовь – это то, чем насыщается наше сердце. Я надеялся, что письма помогут нам с Сиори сблизиться, чтобы однажды мы смогли наполнить сердца друг друга и быть счастливы вместе. Познакомившись с ней, я подумал, что да… да, шанс есть.

Мое сердце забилось чаще, пропустило удар и чуть ли не кувыркнулось в груди.

– Может, я обманывал самого себя, – Таккан поднял картину с моим изображением с воздушным змеем. – Я собирался подарить ей картину после церемонии обручения, но Сиори предпочла прыгнуть в Священное озеро, чем встретиться со мной.

Я впервые увидела муку на лице Таккана.

Его плечи напряглись.

– Моя семья стала посмешищем в глазах всей Гиндары, и я сказал отцу, что мы должны немедленно уехать. Принцесса или нет, но ни один добропорядочный человек не повел бы себя так неуважительно.

Он опустил картину, а мой желудок ушел в пятки. Мой побег с церемонии обидел Таккана. Я даже не задумывалась, каково ему было. А ведь он пересек всю страну, чтобы встретить меня. Должно быть, я очень его разочаровала. И оскорбила.

– Вернувшись домой, я пожалел, что даже не дал ей возможности объясниться. Зря я так разозлился. Но гордость не позволяла мне написать ей.

Он отставил картину, повернувшись ко мне спиной, и тихо произнес:

– А затем она исчезла… и я всегда буду жалеть, что не остался. Может, тогда все сложилось бы по-другому.

Мое дыхание стало прерывистым, глаза невольно обожгли слезы. Я торопливо вытерла их, но, должно быть, упустила одну, поскольку Таккан протянул мне платок. Прямо как много лет назад.

– Чего ты плачешь, Лина? – ласково поинтересовался он. – Из-за принцессы или из-за себя?

Я резко подняла голову. Кисть упала на пол, и мы с Такканом одновременно нагнулись. Наши пальцы соприкоснулись, хватая ее с разных концов.

Он взглянул на наши руки. Заметив, что моя дрожит, накрыл ее твердой ладонью.

– Как бы я хотел услышать твой голос. Порой, глядя на то, как ты шевелишь губами, я готов поклясться, что ты умеешь говорить. Но даже если я ошибаюсь, я бы хотел увидеть твои глаза.

Таккан смотрел на меня таким пронзительным взглядом, будто видел сквозь деревянный горшочек. На секунду я могла поклясться, что он знал правду – что я и есть Сиори.

Но затем он отвернулся, и момент прошел.

Грудь сдавило от разочарования. Разумеется, ничего он не знал. Я выглядела и вела себя совсем не как та беззаботная принцесса, которую он повстречал много-много лет назад.

Таккан убрал руку с кисти и опустил голову.

– Не стоило мне так говорить. Это несправедливо по отношению к тебе. Просто знай, что я дорожу тобой, Лина. Меня не было рядом, чтобы помочь Сиори, но я всегда буду рядом… для тебя. Независимо от того, нужен я тебе или нет.

Я сглотнула, глядя на наши руки. Мне стоило покачать головой и сказать, что в этом нет необходимости.

Но ничего подобного я не сделала. Пусть нести это бремя мне и только мне, поддержка Таккана облегчала его.

Я переплелась с ним пальцами и сократила расстояние между нами – настолько, насколько позволяла храбрость.