Книга Шесть алых журавлей, страница 82 – Элизабет Лим

– Зачем ты ринулся в огонь? – Я сглотнула. – Ты чуть не погиб.

– И сделал бы это снова, – категорично заявил Таккан. – Чтобы услышать твой голос. Наконец увидеть твои глаза.

Он провел пальцем по моей щеке – прямо как я на Зимнем фестивале, – и мне резко стало наплевать на красоту моей речи. Главное, что я жива, и проклятие разрушено.

Я взяла Таккана за руку, он ласково прижал ладонь к моей щеке… но тут Кики, не изменяя своему любопытству, высунулась наружу.

– Это бумажная птичка? – спросил Таккан, часто моргая.

Я кивнула.

– Ее зовут Кики. Я создала ее… при помощи магии.

Его это ничуть не удивило.

– А эти… – он откопал среди пепла нить с бумажными журавлями. Их крылья обгорели, некоторые даже потеряли клювы в огне. – Они тоже умеют летать?

– Нет. Кики особенная.

– Как ты?

Ответить не представилось возможности. К нам подошли стражи, виновато опустив головы. Уж не знаю, перед кем именно они чувствовали себя виноватыми – передо мной или Такканом, которого практически предали. Все, кроме Пао.

Я протянула ему амулет, подаренный Мэгари. Правда, чернила расплавились, а ткань сильно обуглилась.

– Передай Мэгари, что мне жаль, что мы не смогли попрощаться. Я буду скучать по ней.

Он кивнул с серьезным видом.

– Колдунья! – раздался разъяренный крик сзади.

Хасэге. Он очнулся и, оттолкнув стражей, бросился ко мне. Таккан попытался перехватить его, но Хасэге метнул кинжал, и тот полетел прямиком в мое сердце.

– Лина, осторожно!

Плащ Таккана ожил и окутал меня, словно щит. Клинок отскочил от ткани и с глухим стуком упал в снег.

– Видишь, магия! – воскликнул Хасэге. – Почему ты меня схватил? Совсем выжил из ума, Таккан? Она колдунья…

– И это единственная причина, по которой я еще тебе не казнил, Хасэге, – ледяным тоном ответил Таккан. – Только благодаря магии Лина пережила твое предательство. Я прогоняю тебя из Иро. С этого дня ты больше не страж и не принадлежишь к клану Бусианов.

Он опустил голову Хасэге в снег, прерывая все возражения. Другие стражи принялись связывать ему руки и ноги.

«Неотесанный грубиян, – пробормотала Кики из рукава. – Я бы дорого заплатила, чтобы увидеть его лицо, когда все узнают, кто ты на самом деле».

Сиориамма, любимая дочь императора. Принцесса Кияты. Я так долго не чувствовала себя принцессой, что уже и позабыла остальные титулы.

«Я не собираюсь рассказывать им правду», – мысленно ответила я, смахивая пепел с рук. Затем увидела свою сумку в сугробе и наклонилась за ней.

«Что?»

«Я не останусь».

Таккан с остальными стражами поднимал Хасэге в повозку, которая отвезет его в темницу замка. Я слышала, как он раздавал приказы, время от времени кидая взгляды в мою сторону. Вероятно, он тоже думал, что я вернусь вместе с ним. Но нет.

Мне нужна была лошадь, чтобы догнать Гуйю. Ближе всех стоял Адмирал, и только я начала взбираться на него, как ко мне подошел Таккан.

Я видела, что у него накопилась тысяча вопросов, но он просто придержал Адмирала за поводья.

Игнорируя его помощь, я ухватилась за ремешки седла и залезла на коня. Адмирал заворчал, но не сопротивлялся. Больше он меня не боялся.

– Не забудь забрать это, – Таккан передал мне журавлей, которые сложила его сестра.

Я молча поблагодарила его и спрятала бумажных птичек в сумку.

Устроившись в седле, уже открыла рот, чтобы попрощаться с Такканом, как вдруг он запрыгнул мне за спину.

– Что ты делаешь? – недовольно поинтересовалась я.

– А на что похоже? Еду с тобой.

– Я не…

– Ты же не думала украсть моего коня и уехать без меня? – он пришпорил Адмирала, и тот тронулся с места. Низкий голос Таккана прозвучал у самого моего уха: – Кроме того, я хотел рассказать тебе сказку. Думаю, она тебе понравится.

Сказку?

На плечо села Кики. Я ожидала, что она фыркнет и начнет жаловаться, что Таккан нас только замедлит, но птичка промолчала.

– Ладно, – согласилась я, игнорируя бабочек в животе, когда Таккан потянулся за поводьями. – Расскажешь по дороге.

Мы последовали за Кики в глубь Дзэньсы. С деревьев сыпался снег. Из-за сильного ветра нам было не до разговоров, но я чувствовала, что над Такканом довлеют вопросы.

К полудню Адмиралу потребовалась передышка, так что мы остановились у южной излучины реки Баюнь, где она расширялась.

«Только не затягивайте, – сказала Кики, порхая над нашими головами. – Я пока поищу твоих братьев. К этому времени они должны были уже догнать Гуйю. – Помедлив, она не сдержалась и съехидничала: – Учти, это привал, а не возможность пококетничать с Такканом, раз уж ты снова можешь говорить».

Таккан повел Адмирала к реке, чтобы тот мог напиться всласть. Мне тоже требовался отдых, хотя вслух я бы в этом не призналась. Для человека, который чуть не сгорел в костре, держалась я на диво неплохо. Но стоило учуять дым, которым провоняли волосы и одежда, как у меня затряслись плечи.

– Со временем станет легче, – мягко произнес Таккан, наблюдая за мной. – Но отдых тоже поможет. И вода. Ты, верно, умираешь от жажды.

И в самом деле! Хотя я не осознавала этого, пока он не сказал.

Я жадно лакала воду с ладоней, набирая ее снова и снова. В жизни не пробовала ничего лучше! Вскоре по моему халату потек ручеек.

– Помедленнее, – рассмеялся Таккан, качая головой. – Река бежит до самой Гиндары, ее хватит даже для такой жадной воровки, как ты.

Я вытерла рот рукавом.

– Ты ни о чем не хочешь меня спросить? Например, почему я ходила с горшком на голове и не могла говорить?

– А что тут знать? Важно лишь то, что ты жива. Лина, я думал, что потерял тебя.

Я растаяла от мучительной нежности в его голосе. Никогда не думала, что со мной такое может произойти.

Наверное, всему виной одышка – не надо было пить воду так быстро. Впрочем, это не объясняло, почему у меня вдруг подкосились коленки или почему Адмирал фыркнул, довольно похлебывая воду из реки. На деревьях таял снег и капал нам на плечи. Весь мир будто растворился, в этот момент в нем существовал только Таккан.

Я устроилась у него в объятиях. Он был мне небезразличен, с этим не поспоришь. Сгорая в огне, находясь в одном шаге от смерти, я мечтала о подобном моменте – чтобы он обнимал меня, а я слушала неровное биение своего сердца и равномерный стук его.