Онлайн книга «Мудрость толпы»
|
– Ее там нет! – крикнули из толпы. – Сбежала в Стирию, уж несколько месяцев как! Матушка Мостли бросила испепеляющий взгляд на надвратную башню. Та по-прежнему оставалась расплывчатым пятном, но она знала, что там, наверху, стоят люди. И она не даст этим ублюдкам себя запугать. Она сделала еще один шаг вперед. – Тогда тащите этого сучьего сына, нашего короля! * * * Ритингорм приложил рот к бойнице и проревел во всю мочь, на какую был способен его голос: – Стойте! Именем его величества! Он отступил назад, чтобы взглянуть на результат. Прежде эти слова всегда оказывали магическое действие, волшебным образом рождая повиновение. Однако сейчас заклинание внезапно перестало работать. – Я приказал вам остановиться, черт подери! Очень может быть, что в толпе его просто не услышали за всем этим гамом. Он сам-то себя едва слышал, так колотилось у него сердце. В начале этой недели маршал Рукстед обратился к их полку. Сказал, что они – последняя линия обороны. Что поражение немыслимо, а отступление невозможно. Ритингорм всегда восхищался Рукстедом. Великолепная борода. Безупречная отвага. Офицер высшей пробы, такой, каким бы хотел быть он сам. Однако сейчас Рукстед выглядел каким-то взъерошенным, даже его борода была в беспорядке. Теперь Ритингорм понимал почему. Толпы народа продолжали валить из городских кварталов по ту сторону рва, сбиваясь во все более плотную пробку в конце моста. Ломатели! Изменники! Здесь, возле самых ворот Агрионта! И так много! Он едва мог в это поверить. Вот они начали понемногу заползать на мост. В особенности бросалась в глаза одна женщина, шедшая впереди всех, – какая-то грязная крестьянка, черт ее подери, с юбкой, заткнутой за пояс, так что были видны ее бледные, жилистые ноги. Она размахивала ножом, что-то пронзительно вопя – он не мог различить слова. Что-то про какого-то сына. – Невообразимо! – прошептал Ритингорм. Если бы он прочел об этом в каком-нибудь романе из тех, что читала его сестра, то решил бы, что это сплошные выдумки. Надо отогнать их от ворот. И вообще убрать с этого моста. Надо преподать им урок, черти б их драли! Ритингорм указал на вопящую женщину: – Пристрелить ее! * * * – Сэр? – переспросил Парри, моргая. Черт, как пересохло во рту! Приходилось постоянно облизывать губы. Капитан Ритингорм подошел к нему и ткнул пальцем в бойницу. Он стоял совсем близко, так что Парри слышал звук его дыхания, отдающийся от стен тесного караульного помещения. Так близко, что Парри ощущал его запах. Должно быть, капитан пользовался каким-то парфюмом: от него пахло лавандой. Белый от ярости, он снова ткнул пальцем вниз, показывая на ту прачку: – Я сказал: пристрелить ее! Парри снова облизнул губы. Лук у него был наготове, в этом можно было не сомневаться. Его руки сами все сделали за него, следуя привычному распорядку. Он вскинул лук, прицелился, четко и аккуратно. Странное дело: она напомнила Парри его мать. Та тоже вот так подтыкала юбки, когда готовилась мыть полы. – Ну, стреляй! Парри был готов повиноваться. До сих пор он всегда повиновался приказам. Но его рука не хотела отпускать тетиву! Женщина подходила все ближе, вопя во весь голос – и это еще больше усиливало ее сходство с его матерью. Люди, следуя ее примеру, принялись тоже понемногу выдвигаться на мост, ближе к воротам. Он еще раз облизнул губы. Черт! Как-то это неправильно – вот так взять и пристрелить ее. Парри медленно опустил лук. – В чем дело?! Парри снял стрелу с тетивы и, не зная, что с ней делать, спрятал за спину. – Это неправильно, – проговорил он. Ритингорм ухватил его за отвороты мундира: – Я отдал тебе приказ! – Это верно. – Все теперь смотрели на них. – Мне очень жаль, сэр. Ритингорм потряс его. – Что это, черт возьми, а? Измена? Что он мог ответить? Он только моргнул и сглотнул, стискивая за спиной стрелу, и покачал головой. – Нет, сэр… не думаю. – Честно говоря, он и сам не знал. – Просто… как-то это неправильно. Ритингорм отшвырнул его к стене. По бокам его узкого лица сжимались и разжимались мускулы челюстей. – Сержант Хоуп! – Сэр! – рявкнул сержант. Ритингорм ткнул пальцем в Парри: – Убейте этого человека! * * * Сержант Хоуп, опустив голову, разглядывал свой короткий меч. Широкий клинок, попав в длинную полосу света из бойницы, поблескивал в полумраке. За своим старым капитаном Хоуп был готов идти хоть в ад. Он и ходил – тогда, в Стирии. Но не за этим маленьким говнюком. Этим мелким ублюдком с его чистым выговором, с его бледным лицом и тонкими пальцами, с его треклятым парфюмом. В особенности когда он приказывает убивать хороших людей. Приказывает стрелять в жителей Адуи. Сержанту пришло на ум, что у него больше общего с ломателями, распевающими песни по ту сторону моста, чем с этим Ритингормом. Это ведь просто люди. Люди, которые хотят, чтобы их выслушали. Люди, которые с трудом сводят концы с концами, в то время как другие имеют в десять раз больше, чем им нужно. Двадцать лет он делал то, что ему велели. Никогда не думал о том, что может быть по-другому. Но сейчас, вдруг, в одно мгновение, словно у него под носом щелкнули пальцами, он решил, что с него хватит. – Нет, – сказал он. Ритингорм как-то странно ухнул, его рот и глаза расширились от неожиданности, когда короткий клинок вошел в его выглаженный форменный китель. Хоуп вытащил меч, и Ритингорм слабо схватился за его плечо, надувая щеки. Сержант отпихнул его, снова поднял меч и рубанул Ритингорма по черепу. Брызнула кровь. Его всегда удивляло, как много в человеке крови. Несколько мгновений Хоуп смотрел на труп капитана и моргал. Он чувствовал необычайную легкость в голове. Да и во всем теле, если на то пошло. Словно с его плеч свалился тяжело нагруженный мешок. Через прорези бойниц он видел, что на мосту уже полно народа. Ворота внизу скрипели под напором теснящейся толпы. Хоуп повернулся к своим людям. Те смотрели на него во все глаза – Парри и остальные. Такие молодые… Хорошие ребята. Неужели он тоже выглядел таким юнцом, когда впервые завербовался? Они не знали, что сказать. Что делать. Хоуп тоже не знал, но что-то делать было надо. Он показал мечом на лестницу: – Сдается мне, нам лучше открыть ворота. * * * Лыба услышал тяжелый удар поперечного бруса, лязг засовов, а потом ворота поддались напору, и толпа хлынула вперед, словно река, прорвавшая плотину в наводнение. Людей прижимало к нему с такой силой, что он боялся, как бы кто-нибудь не напоролся на шип с тыльной стороны его боевого молота. |