Книга Мудрость толпы, страница 168 – Джо Аберкромби

Один из практиков аккуратно разгладил мешок, тщательно сложил и убрал в карман. Другой развязал ей руки. Они стояли перед дверью в ее маленькую квартирку. В каком-то смысле это было даже символично: столько страданий и треволнений – только для того, чтобы вернуться туда, откуда она стартовала.

Ее не принуждали войти. Но и не давали другого выбора.

Один повел рукой в сторону двери, словно капельдинер, проводящий знатную посетительницу к ее месту в театре:

– Пройдите внутрь, инквизитор, если вы не против.

Наверное, она могла бы попробовать с ними драться, но они бы все равно победили. Она могла попробовать бежать, но они бы ее догнали. Она могла закричать, но никто не пришел бы ей на помощь. И главное – теперь, когда момент настал, она хотела ответов. Возможно, что ее будут ждать только новые вопросы. Или окончательный, ослепительный удар по затылку, и за ним чернота. Но она хотела ответов.

Она толкнула дверь кончиком пальца. Лицо после мешка было потным, воздух овевал кожу прохладой. В столовой горела лампа; обвиняющий перст света простирался к ней через половицы. Вик проследовала вдоль световой полосы по коридору, чувствуя некоторую слабость в коленях, некоторую сухость во рту, чувствуя, как колотится сердце.

Ее гость сидел за обеденным столом в свете единственной лампы. Свет подчеркивал острые кости его лица, в глубоких морщинах пряталась тьма. Перед ним была расставлена доска для игры в квадраты, сшибленные Вик фигуры были возвращены на места, отбрасывая длинные тени поперек расчерченной деревянной плоскости.

– Инквизитор Тойфель! Я ждал вас.

Теперь все обрело смысл. И, подобно всякой иллюзии, после того, как Вик поняла, как все работает, она не могла поверить, что не разглядела этого сразу же.

– Вы – Ткач! – сказала она.

Архилектор Глокта обнажил остатки своих зубов, откинувшись на спинку своего кресла на колесах и спокойно разглядывая ее.

– Да.

– Не Пайк. Не Ризинау. Вы!

– Я.

– Это вы создали ломателей.

– Создал? О нет. – Глокта провел тонким пальцем над расставленными на доске фигурами, словно раздумывая над следующим ходом. – Общество – это соревнование; в нем не может быть победителей, если нет проигравших. Люди, которые проиграли однажды, продолжают проигрывать и дальше, а люди, которые постоянно проигрывают, становятся недовольными. Я всего лишь… собрал их вместе. Дал им имя. Указал нужное направление.

– Так, значит, это вы… были творцом Великой Перемены?

– «Творец» звучит слишком громко. Сухая солома валялась повсюду, я всего лишь поднес спичку.

Вик вспомнила горящее здание банка в Вальбеке, порхающий в воздухе пепел. Пожары в Адуе, оставившие черные шрамы по всему городу. Народный Суд, полыхающий, как гигантский факел, после которого остался лишь разрушенный остов.

– Но зачем?!

– А-а… Зачем я это делаю? Зачем? – Глокта задумчиво опустил взгляд к доске. – Потому что иногда для того, чтобы изменить мир, нужно сжечь его дотла. Байяз контролировал все. Мы все были пешками в его игре. – Он подвинул самую маленькую фигурку на пустое место. – Он владел банками, а банки владели всем остальным: купцами, лордами, даже государственной казной. Сам король плясал под Байязову дудку. И Закрытый совет тоже. Даже я, хотя из меня в последнее время никудышный танцор. Великая Перемена была единственным способом, который я видел, чтобы перерезать одним взмахом все нити этого кукловода. Единственным способом сделать нас… – Глокта пожал костлявыми плечами, сморщившись, словно даже это небольшое движение причинило ему боль, – свободными.

– Свободными? – Вик, не веря, уставилась на него. – По-вашему, мы теперь свободны?

– В разумных пределах. Люди ужасно любят свободу как идею, но, по моему опыту, им можно доверять ее лишь до определенной степени. Вы сами видели, что сделала с ней Судья. Зайдя слишком далеко, свобода становится хаосом. Голос народа… это просто шум. Гомон безумцев в сумасшедшем доме. Визг свиней на бойне. Хор идиотов. Большинство из них даже не знают, чего они хотят, не говоря о том, как этого добиться. Им нужен кто-то, кто бы говорил им, что делать.

– Кто-то вроде вас, очевидно?

– Или вас. – Он махнул рукой в направлении скамьи с другой стороны стола. – Прошу вас, инквизитор, сядьте. Когда вы вот так надо мной маячите, я начинаю нервничать.

Она оцепенело опустилась напротив него.

– Но если ломатели были вашим орудием, зачем вам понадобилось посылать меня наблюдать за ними?

– Мне нужно было знать, что они затевают. Вы, должно быть, уже заметили, что люди имеют привычку порой совершать самые глупые и непредсказуемые действия. И, конечно же, я вряд ли мог посещать их собрания лично. – Он аккуратно повернул доску, чтобы поглядеть на расстановку фигур с другой стороны. – Ломатели, я полагаю, были бы чрезвычайно расстроены, если бы узнали, что им отдает приказы тот самый человек, которого они считают своим худшим врагом.

– Отдает приказы? Минуту назад вы всего лишь указывали им нужное направление.

Свет лампы заблестел на его пустых деснах, обнажившихся в улыбке.

– Вы всегда были внимательным следователем. Да, признаю, иногда мне приходилось заходить немного дальше простого руководства. Иначе они бы все разбежались в разные стороны, как мокрицы из-под поднятого бревна.

– Это то, что произошло в Вальбеке?

– Люди не машины, которые можно двигать с помощью рычагов. Это дело больше похоже на искусство, чем на науку. – Глокта с кислым видом лизнул один из немногих оставшихся у него зубов. – Я планировал в Вальбеке, можно сказать, генеральную репетицию, но Ризинау в последнюю минуту подгадил. Он вообще склонен гадить там, где спит, – поскольку я и сам давно имею такую же предрасположенность, то распознаю эту тенденцию в других. К сожалению, как любил говорить мой бывший коллега, мы должны работать с теми орудиями, какие у нас есть.

– А что насчет Огарка? Это хотя бы его настоящее имя?

– Вы знаете, я позабыл его настоящее имя. Буду удивлен, если он сам его помнит. – Глокта положил указательный палец на верхушку самой маленькой из фигур, словно раздумывая над ходом. – Мне нужно было знать, что затеваете вы. Как вы, должно быть, заметили, люди имеют привычку порой совершать самые глупые и непредсказуемые действия. Я подкинул его ломателям, чтобы вы могли его заметить и взять под свое крыло, а он бы следил, что вы придерживаетесь заданного сценария. С восхищением признаю, что вы не отступили от него ни на шаг.

– Так он с самого начала был вашей подсадной уткой? – прошептала Вик.

– Не сердитесь на него, Вик, это ниже вашего достоинства. Я нашел его в лагерях, так же как и вас. Предложил ему такую же сделку, и он сделал тот же выбор. Единственный из возможных: держаться с победителями.