Онлайн книга «Мудрость толпы»
|
– Запалите, по крайней мере, фитиль, чтобы было похоже, будто хотя бы мы ожидаем, что эта треклятая штука выстрелит. Вик прочистила саднящее горло и повернулась к банку. – Эй, там! Вы меня слышите? – Я вас слышу. – А видите? Пауза. В створке двери открылась крошечное окошечко. – Я вас вижу, – донеслось из отверстия, на этот раз значительно громче. Вик снова скрипнула зубами. Похоже, к тому моменту, когда эта дверь откроется, от них останутся одни корешки. – Почему вы не открыли это окошечко сразу, черт вас дери? Нет ответа. – Вы видите, что мы направили на вас пушку? Нет ответа. – Будем считать, что это «да». – Посыпались искры: одному из констеблей наконец удалось поджечь запальный шнур, и несколько человек среди их растущей аудитории опасливо отступили на шаг назад. – Я считаю до десяти. Если, когда я скажу «десять», эта дверь не будет открыта, я разнесу ее на куски. Нет ответа. Однако ей показалось, что она увидела пару глаз, нервно выглянувших в окошечко. – То же самое относится ко всему, что находится от нее на расстоянии двадцати шагов. – Что вы имеете в виду? – Тебя, – сказала Вик. – Тебя я тоже разнесу на куски. Тебя и всех говнюков, какие там еще есть. – Э-э, возможно, мы могли бы… – Раз, – сказала Вик. Послышался звон ключей, грохот засовов, потом одна створка дверей отворилась, и наружу высунулась голова с проплешиной на макушке, поворачиваясь в зябком осеннем воздухе. – Мы сдаемся, – проговорила голова. Вик взглянула на бригадира констеблей – хотя предпочла бы проделывать это как можно реже. – Чего вы ждете? – А! Конечно. Он затушил фитиль и шагнул вперед, взмахом руки приказывая остальным следовать. – Вообще, почему комиссара так интересуют банки? – бормотал Огарок. – Почему, я не знаю, не арсеналы? Или казармы? Или зернохранилища? – Уверена, до них мы тоже доберемся. – Да, но почему банки в первую очередь? Когда она служила под началом архилектора Глокты, Вик уяснила себе, что лучше не тратить слишком много времени, отвечая на вопрос «почему?». Скорее всего, то же самое относилось и к комиссару Пайку. Возможно, даже в двойном размере. Так что она молча пожала плечами. – Но, наверное, лучше устраивать облавы на банкиров, чем на ломателей, – продолжал Огарок. – Разве? – Ну да. Ты как бы на правильной стороне, в историческом смысле. Вик фыркнула: – В истории нет правильных сторон, в том-то вся и штука! Какая сторона была правильной, выясняется сильно позже, когда всем на это уже наплевать. – Так обычно говорят те, кто знает, что они на неправильной стороне. – Ну, наверное, – уступила Вик, устало хмыкнув. – Все чисто! – крикнул из-за двери констебль, и Вик, соблюдая предосторожности, шагнула в открытую парадную дверь адуанского филиала банкирского дома «Валинт и Балк». Банковские служащие, сбившиеся в кучку в холле, вовсе не были похожи на угрозу для обновленного Союза. Они были похожи на горстку перепуганных клерков, на которых направили пушку. Вик выбрала одного, одетого лучше других, – того самого, с проплешиной, пытающегося спрятаться за спинами своих коллег. – Вы здесь главный? – спросила она. – Н-ну… – Он нервно огляделся по сторонам, но никто не рвался брать на себя ответственность. – Пожалуй, я действительно дольше всех служу в этом отделении, так что… Мое имя Арио Маттерно, я заведующий отделом займов… – Стириец? – Это… – он сглотнул, – это проблема? – Не для меня. Вик отлично понимала, что многочисленные страдания, которые ей довелось испытать в жизни, в основном были делом рук ее собственных сограждан. Однако толпы никогда не любят чужестранцев. Несколько дней назад в Трех Фермах сожгли дюжину гуркских иммигрантов, сочтя их шпионами. В обновленном Союзе было опасно иметь слишком темную кожу – или чересчур светлую, или быть слишком богатым, или слишком бедным, или слишком безумным, или слишком здравомыслящим. Полученная свобода, кажется, ничуть не уменьшила народный гнев. С другой стороны, цены на хлеб продолжали расти, а речи председателя Ризинау не наполняли желудки. – Где хранилище? Там? Вик направилась в ту сторону. Маттерно торопливо засеменил рядом, нервно потирая руки. – Инквизитор… – Инспектор, – поправил его Огарок. – Прошу прощения, да… Столько перемен, за всеми и не уследишь… Вы в самом деле уверены, что хотите это сделать? – Вопрос не в том, чего я хочу. – Вик сомневалась, что этот вопрос вообще когда-либо стоял в ее жизни. – Просто комиссар Пайк приказал, чтобы все филиалы «Валинта и Балка» были закрыты. Незамедлительно. Старый клерк выглядел потрясенным. Словно комиссар Пайк приказал воде течь вверх. – Но… это же «Валинт и Балк»! Вы не можете это сделать! – Вы видели пушку? Он снова попытался объяснить: – Наш банкирский дом ссужает деньгами всех. Всех! У нас огромное множество друзей – и здесь, в Союзе, и за границей. Было бы крайне неразумно… было бы абсолютным сумасшествием… – Вы давно выходили наружу? Здравый смысл больше никому не нужен, а сумасшествие как раз в моде. Все бухгалтерские книги порваны; друзья, которые прежде считались ценными вкладами, перешли в графу обременений. – Вик продолжала шагать. – Завтрашние опасности не кажутся такими уж серьезными, когда перед тобой так много сегодняшних. Так что, возможно, вам стоило бы придержать свои угрозы при себе. …В холле банка было холодно – пожалуй, даже холоднее, чем снаружи. Вик подавила желание ступать как можно мягче, чтобы каждый шаг не разносился гулким эхом. Потолок был где-то далеко вверху, как в гуркском храме; их окружали темный мрамор и темное дерево, позолота поблескивала в пыльных лучах света, падавшего из высоких окон. Там и сям были разбросаны островки дорогих стульев, на которых просители могли подождать, пока банк даст им свое благословение или развеет их планы в прах. Впрочем, сегодня здесь никаких дел не вели. Холл был пуст, если не считать мраморные бюсты богатейших людей в истории, алчно хмурившихся на них из прошлого. – Вот это дверь так дверь! – вырвалось у Огарка. Дверь была поистину впечатляющей. Она занимала большую часть дальней стены конторы, доминируя над помещением: огромное полотно черного металла с внушительной золотой гравировкой по центру: «ВАЛИНТ И БАЛК». Внизу, ближе к полу, имелся латунный штурвал, как на корабле, с двумя замочными скважинами по обе стороны, которые казались совсем крошечными. |