Онлайн книга «Малышка и Карлссон»
|
Карлссон, поднатужившись, снял его. В комнату проник свежий воздух. И лунный свет. Катя осматривалась, дивясь. Возле стен угадывались очертания мебели в чехлах – высокие шкафы, кресла, стол на изогнутых ножках. Осьминогом нависала люстра, завернутая в тюль. Приглядевшись, Катя поняла, что на мебели не чехлы, а густой слой многолетней пыли. – Это и есть твой дом? – почему-то шепотом спросила Катя. – Нет, я тут просто живу. – Давно? Карлссон немного подумал и сказал: – Нет, не очень. – Но почему тут всё так… заброшено? – Меня устраивает. Я неприхотлив. – Да уж… – пробормотала Катя, глядя, как оборванная гардина шевелится под сквозняком, словно одеяние призрака. – А почему в окне нет рамы? – спросила она. – Я ее вынул, – ответил Карлссон. – Зачем? – Чтобы на звезды смотреть, – в голосе Карлссона появились незнакомые, мягкие нотки. Вон, видишь – Лосиха? – Карлссон ткнул пальцем куда-то в небо. – Когда небо безоблачное, я смотрю на Лосиху, дом вспоминаю… – Какая лосиха? – не поняла Катя. – Созвездие. Лосиха. Еще его Серп называют! Неужели не знаешь? – в свою очередь удивился Карлссон. – Вон он, прямо над той крышей… – Ковш, что ли? Созвездие Медведицы? – Какая еще медведица? Мировую Ось [5] найти можешь? Проведи от нее мысленно линию на две пяди вниз и налево… – Какую ось? Карлссон покосился на Катю и промолчал. Катя отвернулась от окна, случайно перевела взгляд на потолок и вздрогнула – громоздкая люстра о двенадцати рожках, оказывается, была закутана вовсе не в тюль, а в многослойную паутину. – Неужели тебе не противно жить в такой грязи? – морщась, спросила Катя. Карлссон пожал плечами. Непостижимо, подумала Катя. Такая грязная нора, особенно после Швеции, где чуть ли не самый высокий уровень жизни в мире… – Я тут живу временно, – сказал он уже обычным голосом. – Мне надо выполнить одно… дело. Потом я уеду. На родину. И больше сюда не вернусь. «А не шпион ли он?» – промелькнула у Кати совсем уж бредовая мысль. Еще ей вдруг вспомнилось, как лет десять назад ее отца послали в долгую командировку в Питер и он месяца два прожил на съемной квартире, которую предоставлял командированным завод. Катя приезжала к нему в гости, и папино временное жилье ей сразу ужасно не понравилось. Конечно, там не было такой помойки, квартира была чистая, прилично обставленная… но какая-то нежилая. И папа тоже говорил: «Вот кровать, вот плита, а больше я тут ничего не трогаю…» «Это, наверно, тоже казенная квартира», – решила Катя. – А где ты спишь? – спросила Катя, подходя к дивану. В полутьме диван выглядел вытесанным из камня. Катя украдкой прикоснулась к сиденью – твердая ткань захрустела и провалилась внутрь, подняв фонтанчик пыли. – На полу. Я предпочитаю спать на твердом. Это Катя понимала. Ее дедушка тоже доску на кровать кладет. У дедушки – радикулит. Наверное, Карлссон еще старше, чем она думала. Очень может быть – по его лицу трудно определить возраст. Спальное место Карлссона располагалось на полу, в темном углу у внешней стенки. Пыли там не было. И вообще больше ничего не было, даже одеяла. Зато запах тухлятины чувствовался гораздо сильнее. Катя подошла поближе, обнаружила под окном ворох птичьих перьев и разных мелких костей. Катю слегка замутило, но из вежливости она сделала вид, что ничего не замечает. Карлссон, однако, слегка встревожился. – Если тебе что-то не нравится, я уберу, – с готовностью предложил он. – Здесь вообще прибраться не помешало бы, – сказала Катя, поспешно отходя от окна. – Хочешь, я наведу тут порядок? Катя представила, как тут прибирается… Кошмар! Но… сколько здесь может быть всего интересного! Карлссон пожал плечами: – Если хочешь. Мне всё равно. Это неплохое жилище. И о нем никто не знает. Кроме нас. – Как это? – В этой норе никто не живет лет пятьдесят, если не больше. Похоже, о ней просто забыли. Я ее случайно нашел. «Значит, не казенная», – подумала Катя. – Ну да, удобно, – сказала Катя, – коммунальные платежи платить не надо. – Здесь отличное укрытие, – сказал Карлссон. – За все те годы, которые я тут прожил, ни один человек меня не беспокоил. Катя отметила слово «укрытие» и опять подумала о киллере. Некоторое время они оба молчали. Катя заметила, что Карлссон как вошел, так и стоит посреди комнаты. «Наверно, он не знает, как принимать гостей и что с ними делать, – решила Катя. – Если я – его первый гость за несколько лет…» Катино внимание привлек старинный буфет. Она подошла к нему, потерла пальцем пыльную стеклянную створку. Внутри что-то тускло блеснуло. – Можно открыть? – спросила она Карлссона. – Открывай, – равнодушно сказал он. Катя с усилием раскрыла дверцы из толстого, отливающего радугой стекла. Внутри стояла посуда. Много. Катя достала из буфета чашку со сплошным синим цветочным узором. Чашка была невесомая; ее стенки, тоньше листа бумаги, сквозили на просвет. Катя перевернула чашку, поднесла поближе к лампе. На донышке имелась надпись золотом: «Императорский фарфоровый заводъ». – Чаем угостить не могу, извини, – подал голос Карлссон. – Плита не работает – дымоход заложен. «Да тут, наверно, вся квартира набита антиквариатом», – подумала Катя, осторожно возвращая чашку в буфет. Если продать – озолотишься. И никто о ней не знает. Что за удивительное место… Нет, оно не выглядело неживым. Но и живым оно тоже не было. Что-то в квартире Карлссона было неправильно, неестественно. Как будто жизнь в ней когда-то внезапно остановилась. Что-то случилось здесь много лет назад, и квартира эта выпала из мира… – Тут привидений случайно нет? – спросила Катя. – Я не встречал, – спокойно ответил Карлссон. – По крайней мере в мою комнату они не заходят. В комнате снова воцарилось молчание. – А где твои вещи? – сообразила вдруг Катя. – Какие вещи? – Ну… имущество. Нажитое непосильным трудом, – съязвила Катя – ей показалось, что Карлссон над ней насмехается. – Ты же не хочешь сказать, что этот тренировочный костюм – всё, что у тебя есть? – Нет, – после долгой паузы прозвучал ответ хозяина. – Только оно не здесь, а на кухне. Там ларь. В нем – сохраннее. Мыши не доберутся. «Хоть что-то оказалось у Карлссона, как у людей». |