Онлайн книга «Малышка и Карлссон»
|
– Кто там? – Свои! – отозвался сиплый, но смутно знакомый голос. Катя открыла дверь. К большому удивлению и отчасти радости, она увидела Сережу. – Поздравляю с новосельем! – с порога закричал он, пихая Кате в руки тяжелый полиэтиленовый пакет. В пакете звякало и булькало. – Спасибо, – ошеломленно поблагодарила Катя. – Вот это сюрприз! А почему так поздно? – Праздновать никогда не поздно, – убежденно сказал Сережа. Вид у него был неестественно оживленный, щеки пылали, глаза блестели. – Ты что, с какого-то праздника? – спросила Катя, заметив его слегка расфокусированный взгляд. – Да всё с того же, с нашего. Ха, это еще не рекорд. Помню, мы один раз четверо суток зажигали. – Сережа, не разуваясь, прошел в комнату. – Ух ты, как всё классно стало! Теперь тут оттопыриваться можно по полной! – Твой папа запретил, – сказала Катя. – Никаких гостей. Сережа презрительно отмахнулся: – Сморкался я на его запреты. Он мне ничего не сделает. («А мне?» – подумала Катя). Поорет и успокоится. Ну давай, накрывай на стол. Да прямо здесь накрывай, не на кухне же! Накрывать оказалось нечего: в пакете была только литровая бутылка «Мартини бьянко» и бутылка водки. – Так у тебя и пожрать ничего нет? – недовольно сказал Сережа. – Плохо, плохо ты подготовилась. Ну, на первый раз прощаю. Сережа задумчиво погладил бутылку мартини. – Вспомнил! Я ведь не просто так пришел, а по делу. Буду тебя учить правильно пить мартини. У тебя есть такие низкие бокалы без ножек? – Нет, конечно! – язвительно ответила Катя. – И пить я не буду! Сережа ее слова проигнорировал. Непринужденно уселся на кровать и принялся откручивать крышку мартини, продолжая трепаться. – …Прихожу тут как-то в бар с одной девчонкой, делаю заказ – по двести мартини, а барменша меня спрашивает: вам чем разбавить, грейпфрутовым соком или апельсиновым? Я ей говорю – первый раз вижу, чтобы мартини разбавляли соком! А она мне, дура, – а я первый раз вижу, чтобы хлестали неразбавленное! Ничего не понимает! Ну что ты стоишь? Из горла нам, что ли, пить? Катя пошла на кухню искать посуду. «Зачем он приперся?» – подумала она, роясь в обшарпанном пенале. Развлекать пьяного Сережу у Кати не было ни малейшего желания. Но ведь и выставить его нельзя. Нехорошо. Как-никак это он ее сюда устроил. Бокалов не нашлось, стаканов и стопок – тоже. Катя взяла две чайные чашки, принесла в комнату и поставила на табуретку, а сама села на другую, подальше от гостя. Не смущаясь неподходящей посудой, Сережа разлил мартини, чокнулся с Катей, одним глотком выпил полчашки, с комфортом развалился на кровати. – Ты чего не пьешь? Давай, смелее. Не хочешь – как хочешь, а я выпью, чтобы добро не пропадало. Сейчас выпью – и проверю, как ты тут за квартирой следишь. Не украла ли чего… – Что?! – вспыхнула Катя. Сережа заржал, довольный собственным остроумием. – Шучу, чего ты сразу надулась? Шуток не понимаешь! У вас в Пскове все такие тормозные? – Идиотские шуточки, – обиженно проворчала Катя. Настроение у нее совсем испортилось. – Кстати, ты почему отцу не сказал, что я из Пскова? – вспомнила она. – Ха, разумеется, не сказал. Он бы тебя в жизни сюда не впустил. Я ему наплел, что ты – моя одноклассница. Из хорошей семьи. Это у него задвиг насчет семьи. Мол, хочешь пожить одна, так сказать, личной жизнью. Здорово я его развел, да? Катя промолчала. У нее промелькнула мысль, как было бы замечательно, если бы Сережа забрал свое мартини и ушел восвояси. Но Сережа явно обосновался в мансарде надолго. – А чего у тебя тут есть? – спросил он, осматривая помещение. – Где музыка? Видик есть? А почему нет? Так пойди и купи! Магазин аудио-видео, между прочим, через дорогу. Я советую домашний кинотеатр, только непременно с сабвуфером, иначе никакую музыку будет не послушать толком. И не потанцевать, кстати. Вы чего в Пскове слушаете? Небось «Ласковый май»? – «Ласковый май»? – Катя и не слышала о такой группе. – Нет, мне «Сплин» нравится. Земфира… «Глюкоза» кое-что… Еще Ник Кейв, «Murder ballads»… А что сейчас слушают в Питере? – Мне, честно говоря, по фиг, что слушать, – пренебрежительно отозвался Сережа. – Я больше автомобилями увлекаюсь… Сережа оживился и принялся рассказывать о новой отцовской машине, потом о машине отца своего приятеля, потом о той машине, которую отец купил бы ему на совершеннолетие, если бы не был такой жадной сволочью… Катя сидела, зевала, смотрела, как в бутылке падает уровень жидкости, и мечтала о том моменте, когда мартини иссякнет и Сережа наконец исчезнет из ее дома. – Ты чего там, заснула, что ли? – пробудил ее от грез Сережин голос. – С табуретки вот-вот свалишься. Пересаживайся сюда! «И вправду, усну и свалюсь», – подумала Катя и пересела. То, что это опрометчивое решение, она поняла сразу, но было уже поздно. – Вот была бы музыка, мы бы с тобой потанцевали, – мечтательно объявил Сережа, ухватив Катю за талию потной рукой. – Белый танец при свечах… У тебя свечи есть? «О Господи!» – мысленно простонала Катя, пытаясь отодвинуться от Сережи так, чтобы это не выглядело откровенной борьбой за свободу. – Сереж, уже поздно, наверно, метро закроется, – намекнула она, краснея от собственной бестактности. – На фига мне метро? – удивился незваный гость, прижимая к себе Катю. – Я тут рядом живу! – Ты бы не мог слегка отодвинуться? Мне неудобно. – А ты перестань мне локтем в бок упираться, так станет удобнее. – Мне жарко! – жалобно сказала Катя. – О чем базар – ты разденься! – с готовностью предложил Сережа. – Хочешь, помогу? «Шутник!» – злобно подумала Катя и рванулась из потных объятий, намереваясь встать. Но Сережа со смехом потянул ее на себя, и она снова плюхнулась на кровать. «А ведь он не шутит», – похолодев, поняла она. – Ну чего ты дергаешься? – укоризненно сказал Сережа. – У вас во Пскове все такие закомплексованные? Нормально ведь сидим, оттягиваемся, а ты куда-то норовишь убежать… «Он, наверно, не соображает, что делает. Он уже совсем пьяный. Он и пришел пьяный. Не надо его злить, – думала Катя. – Не надо вырываться, только хуже будет. Может, через десять минут он совсем напьется, захочет спать и сам меня отпустит». Катин папа, когда перебирал лишнего, всегда ложился спать. «Не то, – говорил, – я буянить начну». Заснув, он не буянил, но мама всё равно ругалась и потом неделю вспоминала, как он напился. |