Онлайн книга «Малышка и Карлссон»
|
Тем временем Сережа сменил тему и от автомобилей переключился на девушек. Но хотя его монолог с каждой минутой становился всё более бредовым, никаких признаков сонливости Сережа не подавал. Его пальцы бродили по Катиной спине, нащупывая застежку бюстгальтера. Катя отодвигалась, выставляла локти и страдала. – Большинство девушек не умеют себя правильно вести! – вещал Сережа. – Они думают: если кривляться, ломаться или насмехаться над парнями и всё такое, так это очень круто. А я не выношу, когда надо мной издеваются. Вот Лейку возьми: классная девка. А как скажет чё, весь день ходишь как облёванный. У меня такая была мысль! – Сережа оживился, даже шариться по Катиной спине перестал. – Только никому не говори, это секрет – познакомиться с какой-нибудь девчонкой помладше и воспитать ее как надо. Выдрессировать как собаку. Ну, в хорошем смысле. Чтобы скомандовал – «К ноге!» – и она уже тут, смотрит преданно в глаза и на всё готова. А стерв ненавижу. Ты ведь не из таких? Я как тебя увидел, то сразу решил – ты мне как раз подходишь. Ты тихая, маленькая, складненькая, к тому же притворяешься скромницей. А во всяких журналах пишут, что те, кто притворяется скромницами, на самом деле самые страстные женщины… «Не засыпает», – с тоской думала Катя. Придется его гнать. Как же его поделикатнее выставить? Он ведь отцу нажалуется. А тогда – прощай работа, и жилье, и Питер с институтом, и здравствуй, Псковский педагогический и вечная тоска. – Зачем нам всякие там ухаживания, цветы, кино и прочая пошлость? – продолжал токовать Сережа. – Давай, заинька, всё это пропустим. Дай своей страсти вырваться на свободу! Тебе даже не надо мне ничего говорить. Когда преодолеешь робость – через полчасика, например, – просто намекни. Только откровенно, чтобы я сразу догадался. Не надо всяких там томных взглядов – я в этом ни фига не понимаю. Лучше расстегни кофточку. Ты чулки, кстати, с подвязками не носишь? Зря. Завтра же купи – очень возбуждающе… «Вот маньяк-то. Чулки ему с подвязками. Они тут в Питере все такие эстеты?» – невольно подумала Катя. Поймав Сережин мутный взор, она решила, что гость уже почти готов. – Ты не устал? Спать случайно не хочешь? – осторожно спросила она. – Хочу! – обрадовался Сережа. – Люблю прозрачные намеки! Сейчас прогуляюсь до сортира, вернусь и будем спать. А потом вместе примем душ! Сережа наконец разжал объятия, с Катиной помощью оторвался от кровати и, пошатываясь, побрел в сторону кухни. С отвращением посмотрев ему вслед, Катя решила – обойдусь без деликатности. Просто скажу: «Пошел вон, пьяная свинья» – и вытолкаю за дверь. И черт с ней, с работой. – Я сейчас… – бубнил Сережа, пошатываясь, пробираясь к туалету. – Я, типа, отлить. А ты, типа, подумай, чё нам это… – напрягся, пытаясь сформулировать мысль, потом выдвинул челюсть и объявил под веселое журчание: – Я тут хозяин! Хочешь, ик, пользоваться моим гостеприимством – посмотрим, ик, на твое поведение! Сережа вышел из туалета, застегивая ширинку. – Надо, ик, водички попить… – бормотал он, направляясь на кухню. – И – раскрепощенный секс! Пришла пора прощаться с девственностью! Перед его внутренним взором вставали смутные образы разнообразных соитий, почерпнутые из Интернета и порнографических фильмов. – Разнузданный секс! – провозгласил он, вваливаясь на кухню. И остолбенел. На кухне был человек. Невысокий, толстый, он что-то искал в кухонном шкафчике. Сережа, хоть и пьян был, но мгновенно вспотел от страха. Вор? Нет, вряд ли. Значит, кто-то из папашкиных служащих или коллег. Теперь настучит… «Во, блин! Влетел! – подумал он. – Хотя что я сделал? Да ничего!» Сережа приосанился и сказал: – Добрый вечер! Мужик мельком взглянул на него и кивнул. В папашкином офисе Сережа его раньше не видел. Мужик между тем делал что-то странное. Достал из шкафчика соль, взял со стола дохлого голубя (Сережа только сейчас его заметил) и принялся посыпать эту гадость солью. – Э-э-э… А что это вы делаете? – растерянно спросил Сережа. – Солю, – добродушно пробасил мужик. – Ты когда-нибудь ел птицу без соли, человечек? Сережа, обалдевший, помотал головой. – И правильно! – одобрил толстяк. – Редкая гадость. А с солью – совсем другое дело! И тут, к ужасу Сережи, мужик откусил головку дохлой птички вместе с клювом и перьями и разжевал. – Фкушнятина, – сказал он, громко хрустя косточками. Этого зрелища Сережин желудок перенести не смог. Содержимое его рванулось наружу, а сам Сережа стремглав метнулся в туалет. Через несколько минут он, почти трезвый, испуганно-рассерженный, появился перед Катей, по-прежнему пребывавшей в мучительных раздумьях. – У тебя на кухне – какой-то мужик! – обвиняющим тоном заявил Сережа, не обратив внимания на то, что Катя не только не разделась, но, наоборот, застегнула всё, расстегнутое Сережей. – Какой еще мужик? – не поняла Катя. – Такой! Толстый. С голубем! Ну-ка пошли! – Сережа решительно ухватил ее за руку. На кухню, впрочем, он вошел вторым, ловко выдвинув Катю вперед. На кухне никого не было. Зато Катя увидела у батареи знакомую голубиную лапку. – Где он? – Не увидев толстяка, Сережа вновь обрел уверенность. – Сбежал? – Кто? – невинно спросила Катя, незаметно запинывая улику под батарею. – Мужик! Тут был мужик! И жрал сырого голубя! «Если он расскажет отцу, меня непременно выгонят», – подумала Катя. – Какого голубя? – спросила она, постаравшись, чтобы голос ее звучал спокойно и уверенно. – Тут никого нет! – Как это нет! – Сережа шумно потянул воздух. – А почему тогда тут воняет! Говори, кто это? – Не желаю слушать твой бред! – крикнула Катя и выскочила из кухни. Сережа выглянул в окно. На площадке было пусто. Он решительно (если противник ретировался, значит, он испугался) направился к двери. Тут его ждал сюрприз: дверь была заперта, и засовчик, который Сережа предусмотрительно задвинул – тоже на месте. Нет, ну он же точно видел толстого такого мужика! Сережа снова направился на кухню, но на полпути его перехватила сердитая Катя. – Воняет, да? – гневно произнесла она. – Тебе интересно знать, почему тут воняет? Так я тебе объясню! Потому что один придурок допился до глюков и заблевал весь туалет! А я тут полдня сегодня мыла! – Искреннее возмущение звенело в ее голосе. – И не думай, что я буду убирать за тобой блевотину! Сам нагадил – сам и приберешь! – Она шваркнула Сереже под ноги тряпку. – Причем чисто, понял? Или я завтра всё твоему отцу расскажу! И про мужика, который сырых голубей жрет, – тоже! |