Книга Земля матерей, страница 57 – Лорен Бьюкес

Потому что реальность слишком ужасна, чтобы пытаться ее осмыслить. Вы можете предложить какой-нибудь более эффективный механизм справиться с этим?

Мне страшно. Поддержите меня.

Извини, дружище. Кто-то должен погасить свет. Я буду здесь, в своем одиночном изолированном бункере, с замкнутой системой очистки воздуха, надеясь на то, что интернета хватит, чтобы я скачал себе на компьютер всю порнуху.

Доктор Лохматый Волк – собственный специалист по разъяснениям канала «Грязный Гарри», обладающий безумным исследовательским талантом и несравненным умением разделять на составляющие сложные проблемы, чтобы было понятно всем. Он живет в Далласе, штат Техас, вместе со своей женой, где они заведуют одной особой издательской компанией. На самом деле никакой он не доктор. Есть вопросы? Врежьте ему хорошенько, и он сделает все возможное, чтобы предоставить вам грамотные ответы.

ДОПОЛНЕНИЕ: Этот материал безнадежно устарел, но мы оставили его как историческое свидетельство для будущих историков интернета (женщин?), чтобы они оглянулись назад и увидели, какими жутко наивными мы были относительно уровня смертности.

Нынешние оценки (на 18 января 2023 года) следующие: 3,2 миллиарда умерших мужчин, мальчиков и людей, страдавших простатитом, в том числе автор данной статьи Марк Гаррисон; то есть по всему миру остается всего около 35–50 миллионов выживших мужчин и мальчиков. Мы по-прежнему ждем лекарство / вакцину /, любое действенное медицинское вмешательство, которое гарантированно не даст этому повториться снова, в гораздо более страшных масштабах.

А пока что мы хотим обратиться к тем из вас, кто имеет матку: пожалуйста, пожалуйста, придерживайтесь Буэнос-Айресского соглашения 2021 года, подчиняйтесь требованиям всемирного воздержания, опасайтесь семени, предлагаемого на черном рынке, и не пытайтесь завести детей до тех пор, пока мы не убедимся в том, что это будет безопасно!

«Порок», 2 декабря 2021 года

Для тысяч мужчин по всему миру, предпочитавших жить вне безопасности государственных систем, карантинов и комендантского часа, жизнь полна опасностей, но свободная. Энджа Пессел побеседовала с двумя мужчинами-угандийцами в бегах, прокатилась вместе с водителем-дальнобойщиком, ведущим гордую мужскую жизнь в Индии, и посетила украинский военизированный «мужской анклав» Город XY.

За Питером Кагугубе охотятся. Может быть, вы увидите это в его глазах, если он пожелает снять свои огромные гламурные темные очки. Он в свободном желтом платье с узорами и золотых кроссовках, розовый шелковый платок на голове завязан изящным узлом. Питер говорит, что он родом из Уганды. Пять футов шесть дюймов с крошечными руками, трепещущими подобно скелету крыльев. Кажется, что его наряд рассчитан на то, чтобы привлекать внимание, вместо того чтобы помогать ему затеряться.

– Прячусь у всех на виду, – объясняет Питер, отпивая большой глоток мангового коктейля.

Мы сидим в баре гостиницы где-то в Найроби, а может быть, в Лусаке, раскрывать это я не имею права. Очевидно, что «Питер» – не настоящее его имя, но никакого другого он мне не назвал.

– Нужно жить внутри своей «второй я», – говорит Питер, выпуская дым из ярко-розовых губ в тон тюрбану на голове. – Нужно полностью с ней срастись. – Он отмечает, что на самом деле не курит, словно это самая хитрая деталь его маскарада.

– Ему еще многому нужно учиться, – замечает его спутница Джози, с которой они неразлучны уже двадцать лет. На ней ярко-бирюзовое платье с глухим воротником под джинсовой курткой. Она стеснительная, а может быть, пугливая, с большими черными глазами, внимательно смотрящими из-под густых ресниц. Джози называет себя «мудоко-дака», на языке ланги ^[54] «альтернативный пол», что-то вроде индийской «хиджиры» или американского «двойного духа», и предпочитает, чтобы к ней обращались «она», в то время как Питер под женской одеждой по-прежнему идентифицирует себя как мужчина.

– У нас все хорошо, правда, малыш? – Смягчившись, Питер берет ее за руку. – Мы много передвигаемся.

– Заводить друзей трудно, – соглашается Джози.

– Наверное, это тяжело.

– Нет, ну, все наше барахло у нас в машине, портативный проигрыватель компакт-дисков и все альбомы Фелы Кути ^[55], какие он только записал.

– Это правда. – Питер смеется, несколько расслабившись, и я получаю некоторое представление о том, каково им приходится вдвоем. – И джаз, ты любишь джаз.

– Да, но порой мне от него становится грустно, – признаётся Джози. Похоже, он хочет что-то добавить, однако Питер останавливает его, сжимая ему руку.

Они согласились встретиться со мной только потому, что я обещала передать кое-какую информацию одной адвокатше в Мюнхене, которая, как они надеются, сможет им помочь. Есть веская причина, почему эти двое в бегах; вот почему все фотографии, сопровождающие данную статью, показывают только безобидные детали: кроссовки Питера, очки на приборной панели его машины – ничего такого, что может раскрыть личность этих людей или их местонахождение.

– Я совершил кое-что плохое, – говорит Питер. – Достаточно плохое, чтобы отправиться за решетку.

Я пытаюсь рассказать ему про панафриканскую амнистию. Во всей Африке к югу от Сахары осталось лишь два миллиона мужчин, и возглавляемые женщинами правительства всех стран готовы простить им многие прегрешения. Многие страны Черного континента от Сьерра-Леоне до Южной Африки пытаются построить более справедливое и равноправное общество, отменяя законы против гомосексуализма, переоборудуя тюрьмы в восстановительные центры, сосредотачиваясь на общественной работе и порой полностью переходя в социализм. За небольшим исключением, большинство стран предоставляет мужчинам гражданские права и свободу передвижения, в то время как западные страны (гм, глядя на тебя, Америка) всячески этому препятствуют.

– Так жить нельзя, – перебивает меня Питер. – И у меня куча причин не доверять властям. – Он отказывается рассказать о том, что сделал, не хочет себя выдавать, даже не под запись. Разумеется, потом я пыталась навести справки, но мы в стране с долгой историей судебного преследования надоедливых журналистов, а все документы по центрам карантина и безопасным убежищам засекречены.

Джози подается вперед.

– Это не преступление. Я думаю, вы правы, Питеру всё простят, потому что теперь он всем очень дорог. Прямо как бриллиант.

– Джози… – начинает было Питер, но затем треплет ее по колену.

– Он боится, что если мы вернемся, меня заставят жить как мужчина. Этого мы не перенесем. Но и умирать мы не хотим! – с улыбкой добавляет Джози, показывая, что разговор на эту тему окончен.