Книга В любви и боли. Прелюдия, страница 62 – Евгения Владон

Возвращаюсь в зал через несколько минут, так и не подавив волнения с возбуждением не на грамм. Дэн, конечно же, ждет, мгновенно вцепившись своими колдовскими глазищами в мою скрытую рубашкой фигурку. Пока удивления на его еще спокойном и невозмутимом лице не прослеживается. Еще бы. Что он не видел штатива с моим любимчиком Никоном и своих же собственных вещей?

— Кстати, по поводу твоей нестандартности, — чуть прищурил глаза, изображая философскую задумчивость, пока наблюдает, как я устанавливаю напротив дивана штатив. — Какие у тебя в детстве были любимые сказки?

Опаньки. Удивленно с обомлевшей улыбкой раскрываю рот. Выдохнуть смешок так и не получилось.

Это я нестандартная? Да когда вообще Алека Митчелла могли вдруг заинтересовать подобные вопросы обо мне?

— Ты что, собираешься составить мой психологический портрет?

— По сказкам, которые ты читала? — невозмутимо пожимает плечами. — Типа детские увлечения, которые формируют будущую личность? Думаешь, такие вещи действительно работают?

Нет, Дэн, в самом деле, с чего бы это тебе так глубоко копать? Я ведь тоже могу потребовать свою законную долю ответной исповеди с твоей стороны. И будь уверен, я это сделаю, потому что хочу не меньше твоего (если не больше). И твои ленивые красивые улыбки тебе в этом не помогут.

Черт. Волны нахлестывают и бьют по натянутым нервам, кожа горит от соприкосновения с воздухом и грубой рубашкой, от соприкосновения с предстоящей возможностью.

Подхожу к краю диванчика и протягиваю черные джинсы и черную шелковую рубашку. Да. Черное на красном, черно-белые фотоснимки с одним единственным вызывающим цветовым пятном красного цвета.

— Думаю, формирование личности человека — процесс постоянный, как и смена вкусов, привычек и увлечений. Возможно, с детства в нас и закладываются какие-то зачатки-предпосылки, но какой именно этап и момент в жизни запустит тот или иной участок — это уже чистая воля случая.

Да, мой милый Дэнни, я тоже умею размышлять на подобные темы. Не ожидал? Тогда одевайся. Живо.

— Да, и… трусов не надевай.

Ошалелая улыбка застыла на его лице приятным и неповторимым кадром. Зараза. И я еще не включила фотоаппарат.

— Джинсы на голое тело?

— Угу.

Наконец-то подхожу к штативу, подбирая более удобную точку. Скорей всего, понадобится еще одна лампа с постоянным светом с зонтом или в софтбоксе, черный экран-рефлектор и надо будет обязательно закрыть окна глухими шторами.

— И ширинку пока не застегивай.

Как тебе такой эффект неожиданности?

Демонстративно возвращаюсь в подсобку. Может, успеет к моему возвращению уже одеться?

Прилагаю все возможные усилия, чтобы сохранить спокойствие и невозмутимость, но дрожь реально усиливается и бьет изнутри изматывающими нахлестами. Кто мог знать, что это будет моя первая и заключительная эмоциональная съемка с моим Дэнни? Как и все последние с ним встречи, как и все воспоминания о них.

Запредельная точка невозврата? Когда чувства приобретают настоящие физические ощущения во всем теле. Ох, fuck.

Возвращаюсь в тот момент, когда Дэн надевает рубашку стоя босиком у края дивана. Джинсы идеально сидят на длинных мускулистых ногах второй грубой кожей, обтягивая ягодицы и чуть свисая краями пояса из-за расстегнутой ширинки. Сдерживаюсь, чтобы не закусить губу, под аккомпанемент гулко бьющегося в гландах сердца.

Моя любимая, совершенная и самая прекрасная модель. Знал ли ты об этом?..

— Пуговицы тоже не застегивай, я сама, — хорошо, что голос не дрожит.

Черт возьми, да что же это со мной такое?

— А грим и прическа? — кажется, он тоже почувствовал волнение с легкой неуверенностью.

— Обойдемся сегодня без грима и лака.

Да, я хочу чувствовать шелк и мягкость твоих волос, касаться чистой гладкой кожи.

Пока вожусь с оборудованием и внутренним освещением, немного успокаиваюсь… пока что.

— Садись обратно на диван спиной к стене.

Перекрываю черной ширмой экрана угол на "выход" в конец комнаты, перпендикулярно стенке слева от дивана. Луч постоянного света от мощной галогеновой лампы в софтбоксе направляю почти на самый центр будущей "сцены" действий, регулируя угол и наклон так, чтобы вытянуть желаемый эффект очень глубоких черных теней.

— Прямо по центру?

— Нет, ближе к краю. Да, вот так. Постарайся расслабится… но не надолго.

Подхожу к дивану и выкладываю наш плед скомканной свисающей с угла драпировкой, эдакий небрежный элемент дополнительного фонового атрибута ко всей композиции (если не понравится, как будет выглядеть в кадре, сразу же уберу).

Наконец-то обхожу красную арену низменных человеческих страстей с другой стороны и встаю одной коленкой на скрипучий край пухлого матраца. Дэн безропотно и почти неподвижно следит за мной. Пытаюсь не смотреть в его лицо. Еще рано. Не хочу заводиться раньше времени больше чем уже есть. Проклятье. Реально чувствую себя куда обнаженнее, чем он.

Застегиваю по центру груди и над животом несколько пуговиц. Черный лоснящийся шелк натягивается мягкими складками на напряженных рельефах лепного мужского торса. Знакомое возбуждение томительным отзвуком отдается в интимных мышцах, посылая мозгу команду сжаться и зафиксировать это положение хотя бы на несколько секунд. С трудом сдерживаю себя от столь нестерпимого соблазна, повторяя как мантру — Еще рано. Но рука Дэна едва не переиграла все мои настройки и запланированные задачи на ближайший час.

Вздрагиваю, как только его ладонь ложиться на мое бедро сзади практически невесомым легким движением. Мягко и медленно поднимается по выпуклому бицепсу вверх к ягодице, намереваясь забраться под подол рубашки, тем более что на пути нет ни одного препятствия.

Смотрит мне в лицо… нет, буквально держится за него цепкой мертвой хваткой поплывшего взгляда.

Надеешься увидеть, как я отреагирую на твое прикосновение и последующую ласку?.. Вот черт. Удерживать ровное дыхание становится столь же затруднительным, как пытаться отключить чувствительность собственного тела и его реакцию.

Его пальцы скользят по моей промежности и да, ощущаю, как там все набухло, налилось горячей кровью и увлажняется от свежих порций внутренних соков.

— Дэн, не сейчас, — заставляю себя поднять взгляд к его глазам, пока руками поправляю пояс и расстегнутую ширинку на штанах на его лобке.

Его потемневшие губы угрожающе приоткрылись, добавляя волнующий эффект к томному пронизывающему взгляду.

— Значит, тебе разрешается меня возбуждать, а мне тебя нет?

— Я тебя не возбуждаю, а поправляю на тебе одежду.

При этом сдерживаю не менее коварную ухмылочку и демонстративно прикусываю губу.