Книга Драмы больше нет, страница 78 – Екатерина Риз

А ещё я видела, с каким лицом в этот момент сидела Елена. Она была настолько напряжена, буквально закаменела, и, не смотря ни на что, мне было мачеху жаль. Хотя, и неприятно самой слышать бабушкины речи, потому что, какие-то её слова я всё равно приняла на свой счет, но Елену мне было жаль. Просто на секунду представив себя на её месте – ощущение тошнотворности и в то же время безысходности, и, без сомнения, женской обиды. Эта обида, скорее всего, грызла Елену долгие годы, она свыклась с ней, смирилась, так же, как и с моим присутствием в её доме, а спустя много лет любимый муж, или уже не слишком любимый, вновь ударил её в спину. И ей снова придётся переносить его измену, позор, с улыбкой и гордо поднятой головой. Вот только вопрос: хватит ли у неё в этот раз сил и желания это сделать?

– Это ещё доказать надо, что это мой ребенок, – рассерженно выдохнул Родион. – Эти молодые актрисы ради роли на всё согласны. И со всеми.

Я поморщилась. Не смогла удержаться. А когда повернула голову, поняла, что Альбина так и смотрит на меня. Практически не сводит с меня глаз.

– Она пойдёт в суд, – сказал Федотов, продолжая тему ребенка. – На этот раз пойдет в суд, имея за спиной общественную поддержку и максимальное освещение прессы. Так что, я бы тебе посоветовал до этого не доводить, – обратился он к тестю.

– И что ты предлагаешь?

Ромка развел руками.

– Поговорить. По-хорошему. Пообещать поддержку.

Альбина на диване развернулась, глянула на мужа, как фурия.

– Пусть докажет, что мы имеем к этому ребенку отношение!

Федотов сурово сдвинул брови, а в его голосе зазвучал металл:

– Давайте хотя бы здесь, друг с другом, не будем переигрывать. Не на сцене!

– Рома! – попыталась одернуть зятя Зоя, но Федотов лишь рукой воздух рубанул.

– Мы второй день пишем сценарий мелодрамы, – рыкнул он. – И мне это порядком надоело. Давайте уже думать, что делать. Не исправлять, потому что исправлять нечего, всё так, как было сказано в этой гребанной передачке, а будем думать, что делать. И как оправдываться.

– Я ни перед кем оправдываться не собираюсь, – буркнула Альбина и сложила руки на груди, словно закрываясь от всех.

Федотов же махнул на жену рукой.

– Ради Бога. Только не забудь позвать журналистов, когда будешь перебираться с чемоданами к своему танцору.

В комнате повисла тишина в первые мгновения, Альбина обдумала его слова, затем снова обернулась. Посмотрела непонимающе.

– Что?

Федотов допил одним глотком виски и со стуком поставил пустой бокал на стол. Повернулся к Альбине.

– А ты как думала? – изобразил он удивление. – Что мы выйдем с тобой под ручку на очередном светском рауте, и все сразу все забудут? Это не кино, Аля. Это злая жизнь в Москве.

– Ты что, предлагаешь развестись?

Федотов мотнул головой.

– Я не предлагаю. Я говорю, что выбора нет. Мы разводимся.

– Ты с ума сошел? – Альбина повысила голос, и я понимала, что в этот раз это не наигранно. А потом она ещё и ткнула в меня пальцем. – Из-за Насти?

Ромка остановился посреди комнаты, будто изваяние греческого борца, упер руки в бока. Взгляд был темнее и злее, чем я когда-либо видела. И смотрел он прямиком на Альбину. Но, надо признать, что её взгляд был не менее воинственным.

– Из-за неё, – выдохнул Федотов. – И из-за твоего танцора. И из-за Кости Быкова. И кто там ещё был? Тебе весь список озвучить?

Аля всё-таки вспыхнула, я заметила. Смутилась на мгновение, но снова пошла в наступление.

– А ты лучше? Ты лучше?!

– Не лучше, – громыхнул Федотов. – Поэтому и разводимся.

– Это ты во всём виновата, – в следующую секунду прилетело мне от сестры. – Ты виновата! Мало того, что ты, как последняя тварь, все эти годы спала с моим мужем, так ещё и притащила в дом этого мерзкого репортеришку!

Я разглядывала кольцо на своей руке. Секунда, две, три, затем я подняла на сестру глаза и сказала:

– Я его не тащила. Это вы настаивали на том, чтобы заманить Петю в этот дом. Вам очень хотелось подружиться с братом Стаса Грушева. Подружились?

– Ты ещё нас и обвиняешь? – в полный голос ахнула Альбина, и оглянулась на мать в качестве поддержки. – Мам, ты слышишь? И это за всё, что мы для неё сделали!..

– Замолчите все! – повысила голос Зоя. – Мы семья, в конце концов!

– Да, бабушка, семья, – язвительно протянула Альбина. – В которой сестра лезет в постель к моему мужу!

– Так, может, тебе самой чаще надо было бывать в постели мужа? – не удержалась я. – Это я с ним жила, Аля. Я с ним прожила почти четыре года, каждый день. А ты появлялась раз в месяц, а то и реже. И я не видела, что ты сильно была этим расстроена!

Мы с Альбиной замерли друг напротив друга, глаза в глаза, глядя друг на друга явно не как сестры, а с той самой злостью, недоверием и возмущением, которые копились в нас долгие годы.

– Ты не имела права!.. – выдохнула она мне в лицо.

– Не имела, – согласилась я. – Вот только я его любила. А ты?

Федотов сзади дернул меня за руку и негромко попросил:

– Сядь.

Я села, практически упала в кресло.

Альбина продолжала стоять, воинственно уперев руки бока и в волнении крутя головой по сторонам, ища поддержки у родных, но вряд ли что она видела в этот момент. Зло усмехнулась.

– И что теперь будет? – обратилась она к мужу. – Ты разведешься со мной и женишься на ней? Ты представляешь реакцию общества?

– А что мне теперь реакция общества? Моя политическая карьера рухнула, не начавшись. Я не отмоюсь от всего этого.

– То есть, президентом ты не будешь? – ядовито вопросила она.

– Не буду.

Аля на меня посмотрела.

– Слышала? Не быть тебе первой леди.

– Я и не планировала. У меня нет таких амбиций, как у тебя.

– Правда? Но выдрать у меня обеспеченного мужа ты не забыла. Зубами вцепилась.

Я вздохнула.

– Думай, что хочешь.

– Да, – негромко хмыкнул Родион от окна, – с таким настроением мы из этой задницы не выберемся.

– А что ты предлагаешь? – переспросил у него Рома. – Выйти к прессе с сияющими улыбками и сообщить, что мы подумали о своём поведении, и непременно исправимся?

– Я предлагаю не оправдываться, – сказала я. На меня все посмотрели, а я лишь пожала плечами. – Оправдаться можно один раз, во второй никто не поверит.

– Просто промолчать? – переспросил Федотов.

– Не промолчать. Исправить то, что можно исправить. Не привлекая намеренно внимания.